Юрий Черниченко - Хлеб

Технические приемы, сельскохозяйственные взлеты или застои — всегда следствия; причины — всегда в явлениях социально-политических — таков ленинский ключ, без него и сегодня не открыть ни одной из дверей, исследование станет бесплодным блужданием.

Сходство освоения Великих Равнин США и Юга России можно видеть и в погублении животного мира (последний тарпан, дикая лошадь Скифии, был убит почти в один год с последним диким бизоном), и в быстром переходе к эксплуатации недр, и в стремительном беге железных дорог. Но сходство кончилось на том, что было будто бы одинаковой целью распашки: на экспорте хлеба. США вывозили зерно избыточное, Россия — недостающее. Перед первой мировой войной Америка производила на душу населения 1081 килограмм хлеба, импортеры Дания и Швеция — соответственно 852 и 491. Россия же, державшая за собой четверть мировой торговли зерном, выращивала на человека лишь по 475 килограммов. Даже в 1911 году, когда голодало 30 миллионов крестьян, из страны было вывезено 824 миллиона пудов хлеба! Конечно, были голодные и в гетто Гарлема, но экспорт из недоедающей России по размаху и устойчивости оставался исключительным явлением, он был национальным предательством, и не забылся, а был приплюсован, когда пришло время предъявить счет.

Под Каховкой, на высоком кургане, неподалеку от места батрацкой ярмарки, недавно поставлен бронзовый монумент. Тачанка!

«Поповская, заседательская, ординарнейшая бричка по капризу гражданской распри вошла в случай, сделалась грозным и подвижным боевым средством, создала новую стратегию и новую тактику, родила героев и гениев от тачанки». Это — Бабель.

Четверка коней в бешеном, запальном галопе, спиц в колесах нет — слились, почти не видно и сбруи, бег ураганный, а в каждом копыте — тяжесть и беспощадность. На пути лошадей страшно стоять. Взлетающим ястребом изогнулся ездовой в островерхом степняцком шлеме, напряжен пулеметчик, впился рукою в борт стоящий на подножке командир. Распрямляющаяся пружина гнева, образ сокрушения, огненная колесница революции…

(Превосходная работа ленинградцев Ю. Лоховинина, Л. Михайленко, Л. Родионова, Е. Полторацкого по достоинству, думается, еще не оценена. На Турецком валу Перекопа никакого памятника нет. Работать над ним теперь гораздо труднее, чем до «Тачанки».) Конноармейская тачанка подвела черту под первым этапом освоения южной степи.

Какой край в советское время может сравниться с южной степью размерами капиталовложений? Не каналы, не водохранилища — это частности, есть кое-что подороже. Дом под шифером. Трактор. Тротуар. Дворец культуры, нолевой стан, асфальтная трасса, линия электропередачи, научный институт, элеватор. Первая МТС — под Одессой, первый комбайновый завод — у Азова, первая автоматизированная оросительная система с электронным «мозгом» — в плавнях Кубани. Из трех основных слагаемых плодородия — почвенного богатства, тепла и влаги — Юг нуждался только в третьем, но мощь техники и соблюдение агроправил снижали роль засух. Возможность планово и целенаправленно вести экономику, крупность хозяйств, высокая товарность производства — преимущества общественно-политического характера проявились здесь в полную силу, и все заботы направлены на изъятие дарового плодородия. Сама природа снимает многие сложности — приусадебный участок здесь значит гораздо больше, чем на Севере, приток населения сглаживает проблему рабочей силы и, следовательно, поднимает квалификацию среднего работника, и урожаи растут, как нигде. Если предвоенный, довольно скромный рост намолотов был в основном следствием механизации, то после сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС факторы роста множатся, уровень цен обеспечивает получение дифференциальной ренты 1, экономика крепнет, Кубань и южная Украина оставляют далеко позади тот «стопудовый урожай», что по традиции был мерой достатка и сытости. Решения мартовского (1965 г.) Пленума ЦК, курс на экономические стимулы при стабильности планов приносят на Юге особенно высокий эффект, ибо полнокровные хозяйства быстро реагируют на улучшение обстановки, и урожай озимой пшеницы на Кубани, втрое превысив дореволюционный уровень, достиг почти тридцати центнеров! Впрочем, одно зерновое сопоставление не имеет смысла. Интенсификация, идущая множеством русел, приводит на юг новые культуры, заставляет тот же гектар давать и сахарную свеклу, и клещевину, и плоды, и подсолнечник, и корма для густых мясо-молочных ферм, на Кубани возделывается чуть ли не сто культур, зерновая специализация уже не так четка.

Вложения, собственно, идут не в черноземы, а под залог черноземов. Одни способы использовать тепло и извлечь азот, фосфор, калий (например, насаждение хлопчатника) не приносят успеха, другие — внедрение новых сортов, ликвидация или сокращение паров, съём двух урожаев в год — применяются все шире, почва выдерживает, запасы ее кажутся неисчерпаемыми, как способности знойного солнца. Но…

То там, то тут начинают применять минеральные удобрения — сперва скромно, затем смелее, вложения в агрохимию становятся все крупнее, технические культуры без туков уже не мыслятся. Агрономы требуют искусственного азота и рукотворного фосфора, утверждая, что Юг их окупит быстрее, чем Центр и Северо-Запад.

Юг есть Юг, он задает тон во всем, и финансовое состояние большинства хозяйств заботит только одним — трудно реализовать деньги. Сейчас, на пороге семидесятых годов, южный гектар имеет основных средств — средств опять-таки извлечения плодородия или средств, обязывающих это делать, — в несколько раз больше, чем гектар Поволжья, Центра, Сибири. Но что значит стремление агрономов-южан вносить по пять, по семь центнеров, по тонне химических туков в гектар чернозема?

«Люди всегда считали, что именно та эпоха, в которую они живут… — точка перегиба на пути поколений», — пишет Жан Дорст, французский специалист по охране природы. Мысль, может, ироническая, но если иметь в виду чисто земледельческий разрез, то стоит утверждать: шестидесятые годы XX века для хлебопашества южной степи — действительно точка перегиба. Плодородие перестало быть даровым: вынос питательных веществ явно превосходит пополнение.

Впрочем, полезный, идущий на урожай вынос — причина лишь небольшой части этого обеднения, основное вызывается эрозией, ветровой и водной. Сплошная распашка земель, многократная обработка полей в течение года создали новый режим, при котором процессы выдувания и смыва черноземов идут с нарастающей силой, ибо ливень и ветер стали как бы мощнее.

На урожаях это пока не сказалось — туки компенсируют вынос. Но проявилось в качестве зерна. Белковая ценность сборов так упала, что южная степь от Дуная до Лабы, потеряв мировое клейковинное первенство, стала зоной слабых пшениц.