Владимир Холодковский - «Корабль изуверов» (скопцы-контрреволюционеры)

Откуда однако пошла на «святой Руси» и как дожила до иных — не «рассейских», а советских дней — эта странная, таинственная секта, слова которой нормальному человеку кажутся бредом безумца, а дела — откровенными гнусностями? В чем суть скопчества и какова его истинная роль в современной обстановке развернутого социалистического строительства?

— «… Он же сказал им… есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для царства небесного. Кто может вместить, да вместит».

Так написано черным по белому в 19-ой главе, стих 12, евангелия от Матфея.

Если этого недостаточно, загляните в Луку (гл. 23, ст. 29):

— «Блаженны неплодные и утробы неродившие, и сосцы непитавшие».

И вообще — разве мало разбросано по страницам евангелистов, пророков, апостолов подобных перлов христианского жизнененавистничества, мрачной мудрости власяниц и вериг, лозунгов бичевания и умерщвления плоти и всяческой земной радости, которая есть соблазн и грех!

«Если око твое соблазняет тебя, — вырви его!» — так говорит христианская «мораль».

«Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, похоть злую!» — рекомендует в послании к колоссянам ап. Павел.

Какие же еще идеологические подтверждения и обоснования нужны скопчеству? Если вышеприведенные «священные» тексты и понимаются скопцами — как уверяет православная церковь — слишком буквально, то во всяком случае это толкование не погрешает ни против смысла, ни против духа евангелия.

В нем та-же самая вечная ложь «христовой правды», но там она облечена в византийское парчевое великолепие церковности, а здесь — в «белую ризу» отречения и умерщвления плоти, в суровую холстину тупой средневековой морали.

По учению скопцов плоть человека, его пол, его природа — это первородный грех, проклятие и кара. Нужно убить плоть во имя «духа», нужно умертвит ее — и даже не в духовном, а в буквальном смысле. Нужно фактически последовать евангельскому совету, рекомендующему, вырвать соблазняющее око и отсечь «уды греха», чтобы раз навсегда оглохнуть и ослепнуть для всех соблазнов похоти, разлитой в грешном мире… Ибо только через полное «убеление плоти» может человек «довести душу до пределов царства небесного».

Нужно отдать должное скопцам: в обработке своих жертв они проявляют большое умение и соблюдают величайшую осторожность, ограничиваясь сначала длительной и постепенной подготовкой. Лишь когда «новик» вполне созрел, его торжественно принимают в свою среду. И только тут перед ним впервые раскрываются внутренние тайны секты, и он допускается на общие собрания «корабля».

Обряд скопческих «рэдений» построен с тонким расчетом и является своеобразной «магией», способной возбудить в «простеце» нужные для целей секты умонастроения: беспрекословное повиновение, преданность, страх, болезненную возбужденность.

После беседы и проповеди вожака, именуемого «кормщиком» или «гостем», следует пение религиозных стихов — «распевцев», цель которых «настроить душу» на торжественный выспренний лад. Затем — мерные движения, «хождение» — «корабликом», «стеночкой», «крестиком»; являясь как бы подобием танца, они приводят молящихся в повышенное возбужденное состояние духа. После этой подготовительной перекрестной кадрили начинается кружение и скакание группами и поодиночке — по примеру царя Давида, который «перед ковчегом скакаша играя». Эго и есть «радение», «работа богу», имеющая целью «убить злую леность».

Сомкнувшись в круг, который они называют «вертоградом» или «купелью», скопцы скачут до изнеможения, «аки ангелы вокруг престола божья парящие». Градом льется пот — «как у Христа в Гефсиманском саду»… Быстрое круговращение действует на нервы и мозг радеющих, приводя их в своеобразное состояние опьянения (сами скопцы называют свой «восторг» — «духовным пивом»). И это опьянение развязывает языки по рецепту пророка Иоиля: — «Излию от духа моего на всяку плоть и прорекут сынови и дщери ваши»…

В каждом скопческом корабле имеются свои штатные пророки и пророчицы: тут наступает их «номер»… Бессмысленные заумные подчас — а на самом деле обдуманные по всем правилам хорошо-поставленной пропаганды — призывы, речи, исступленные возгласы; изливаются в возбужденные, до одури доведенные, мозги рядовых «простецов». Каждое слово беснующейся, это — «пророчество», каждый выкрик — «воля божья». Ибо на прорицающего «скатила вся пресвятая троица»…

Подобная «обработка» не проходит бесследно. Через некоторое время новообращенный уже отравлен ядовитым дурманом скопчества и обезличен дисциплиной слепого и восторженного страха. Руководителю-скопцу остается только дать последний толчок, постепенно приучая свое духовное чадо к мысли о необходимости оскопиться и тем самым, как поется в распевцах — «змею голову отсечь».

Если совращаемый боится — его убеждают в полной безболезненности этой операции и безопасности ее или в необходимости «претерпеть»:

— Как не понести этого креста? Ради Христа, как не претерпеть скорбь? От этого не умирают! А если и умереть от оскопления — все равно, как с креста сойти, — поучают старые скопцы.

Наконец, измученный уговорами и колебаниями, страхом и надеждой, человек соглашается. На смену агитации появляется жуткая «хирургия» ржавого ножа…

И человек становится — скопцом.

Он принимает «печать» — иногда сначала малую (удаление мошонки и яичек у мужчин, сосков или грудей у женщин), либо сразу же решается на «второе убеление», превращающее его в скопца большой или «царской печати» (полное удаление полового органа у мужчин, вырезание наружных половых частей у женщин). И в пламени жарко-натопленной печки сжигается — по обряду — то, что откромсал от живого тела окровавленный нож оскопителя..

Такой человек уже «спасен» для неба, ибо он «воссел на белого коня», он — «белый голубь». Такой человек уже потерян для земли, ибо отныне он — глух и слеп ко всем соблазнам и зовам «диавольской похоти», а выражаясь проще и точнее — он уже не человек.

Он получеловек.

Он изуродован на всю жизнь — и именно это уродство на всю жизнь привяжет его отныне крепкими, неразрывными нитями к «кораблю» и к «плывущим» на нем.

Возврата к людям нет, — лишь немногие умели разрывать круг проклятого сектантского навождения…

— Кто от нас уйдет — нигде в мире покоя не найдет! Все будто и хорошо — ан-нет: что-то грызет его, сушит тоска какая-то… И раньше-ли, позже-ли — возвратится он к нам.

Так утверждают скопцы… Они-то знают дьявольский секрет этой тоски: это — тоска неполноценной искалеченной человеческой личности, чувствующей свою чуждость всему нормальному, радостно-здоровому, подлинно-человеческому, свое безвыходное одиночество…