Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6527 ( № 39 2015)

Над ловчим проплыла лебёдок стая,

Да слишком поздно тяжесть сна прошла.

Не может больше Абдулла крепиться,

Его любимая исчезла, словно птица.

Никто с моей прекрасной не сравнится,

Она такая в мир одна пришла.

ЖЕЛАЕТ

Твоя неотразима красота –

Такая, будто ослепить желает.

Обиженное сердце приласкай,

Оно смириться, уступить желает.

Рассветным ветрам дуть, не перестать,

На тонком стане поясу блистать,

Тот, кто влюблён, готов и нищим стать,

Кто не влюблён – добро копить желает.

Явился в гости к милой Абдулла,

Его волна смущенья обдала.

Мне чашу дай – не то сгорю дотла,

Душа хотя б глоток отпить желает.

БАГРЯНЫЙ

Слетелись в сад весенний соловьи –

Воспряли розы, стал цветник багряным.

Любимая румянцем залилась,

Стал потому и воротник багряным.

Что над водою? Облака плывут

Иль лебеди летят плескаться тут?

По-юношески вспыхнул старый пруд

И от смущенья стал родник багряным.

Я у любимой побывал – и вот

Теперь она проведать нас идёт.

И путь от поворота до ворот

Готовно под ковром поник багряным.

Должно быть, от волненья и любви

Огонь растёкся у тебя в крови.

Так покраснели родники твои,

Что подбородок стал на миг багряным.

Я – Абдулла, покорный однолюб,

И в обхожденье ласков, а не груб.

А тут как будто вырвали мне зуб

И, заплетаясь, стал язык багряным.

Сад любви и мудрости - 3Выпуск 3

Спецпроекты ЛГ / Азербайджан - жемчужина Турана / Азербайджанская ашугская поэзия

Теги:Азербайджанская ашугская поэзия

Хастэ ГАСЫМ

(1702–1785)

СТАЛА

Ступай, ступай, я прокляну тебя,

Чтоб раньше срока ты каргою стала,

Чтоб ты не знала радости вовек.

Всё тот же я, а ты другою стала.

Чтоб ты с красой простилась навсегда,

Чтоб ты, взглянув на ту, что молода,

От зависти сгорала и стыда,

Чтоб кожа у тебя трухою стала.

О добрых речь иную поведу.

Умру, чтоб отвести от них беду.

Цветам бы не расти в твоём саду,

Чтоб ты бесплодной и сухою стала.

Чтоб муженёк почил беспечно твой

И чтоб вскочил, ужаленный змеёй.

Чтоб, как шальной, предсмертный поднял вой,

Чтоб ты от воплей тех глухою стала.

Больной Гасым не сводит глаз с пути,

Томится, как невольник, взаперти.

Когда б решилась ты к нему зайти,

Тогда б совсем прекрасной стала.

УВИДЕЛ

Я через кладбище прошёл,

Могилам нет числа – увидел.

В кромешной тьме, безбрежной тьме

Погребены тела – увидел.

У одного из мертвецов

Черней греха теперь лицо,

Корысть его в конце концов

В могилу и свела – увидел.

Не счесть безглазых черепов,

Нет одинаково зубов

У юношей и стариков.

Такие-то дела, увидел.

Несчастным, кто попал туда,

Лежать до Страшного суда,

Печать молчанья, немота,

На их уста легла – увидел.

Нет ни ночей для них, ни дней,

Удел один – лежи и тлей.

Там расплодились червь и змей,

Где прежде жизнь цвела – увидел.

Смотрю: живые пьют-едят

Иль о возвышенном твердят,

Хастэ Гасым, тоской объят –

Я слишком много зла увидел.

МЕНЯ

Я и зимой крепился, и весною,

Разлука летом разожгла меня.

Возьми перо, записывай за мною,

Скорее, иль обступит мгла меня!

Где клад, там и змея. А что же дальше?

Мне клада твоего коснуться дай же,

Я руку не отдёрну, если даже

Кольнёт змея из-за угла меня!

Тот не умрёт, кто понял вкус граната,

Отчаянно вторгаясь в куст граната.

И я вкусил нектар из уст граната,

Но яростно язвит игла меня.

Казнить Гасыма хочешь беспощадно,

Расправы не отсрочишь беспощадно,

Лежачего ты топчешь беспощадно,

А пощадить бы ты могла меня!

СВЕТЛО

Желанная свиданий избегает,

А сердцу только с ней одной светло,

На подбородке родинка мигает,

И мне от той звезды земной светло.

Поблекла радость за межой печали,

Беспечным не понять чужой печали.

С подругой, что верна в любой печали,

Весной и летом, и зимой светло.

Струится ровный свет вокруг любимой,

Отрадна даже смерть от рук любимой.

Сверкают и колчан, и лук любимой,

И от стрелы, как луч прямой, светло.

ГОВОРЯТ

Из камня, если камень одинок,

Не возвести строенья, – говорят.

Купцом назвался – развяжи мешок,

Открой на погляденье, – говорят.

Растить умелых птиц – удел ловца,

Знаток поймёт достоинства кольца.

О сыне, что продолжил труд отца, –

Достоин уваженья, – говорят.

Такого сада мне не надо, нет,

Айвы не видно и граната нет.

Есть слава у тебя, да злата нет, –

Стрела без оперенья, – говорят.

Гасым, когда желают с похвалой

Сказать о ком-то, дескать, удалой,

Сперва о том, что пир задал горой,

Вот это угощенье! – говорят.

БУДЕТ

Неужто я безвременно уйду?

А дом мой под чьим призором будет?

А баяты – жемчужины мои,

Неужто им забвенье скорым будет?

Нет матери, чтоб толком обрядить,

Нет спутницы, чтоб стоном проводить,

Нет брата, чтоб могилу оградить,

Кто причитать за мною хором будет?

Вся близкая родня моя мертва,

Из погребений выросла трава,

Кто за мои заступится права,

О боже, что со мною, хворым, будет?

Стал тесным для меня привольный свет,

Я ухожу, а кто придёт вослед?

Вперёд меня ушёл мой сын Ахмед.

Мой скорбный тополь мне укором будет.

Устал Гасым, измаялся и сник.

Могильщики спешат, не взыщешь с них!

А что с моим собраньем ценных книг

И с письменным моим прибором будет?

Деллек МУРАД

(1705–1788)

ЛУЧШЕ

Окажешься в собранье незнакомом –

Обдумывай любое слово лучше.

Пусть о тебе твой собеседник скажет:

«Он брата моего родного лучше».

Как старику приличествует посох,

Так молодцу – учтивость при расспросах.

Родителя ославит отпрыск-олух,

Уйти бездетным для иного лучше.

Гостей ли ожидаешь посещенья –

И рис, и масло есть для угощенья.

Иного б не случилось упущенья –

Приветливость питья и плова лучше.

НЕ ЗАВИСИТ

Моленье, боже, у меня одно:

Пусть добрый от дурного не зависит.

Из житницы своей пошли зерно –

Пусть щедрый от скупого не зависит.

Всевышний, огради людей от зла,

Дурное слово ранит как стрела.