Оксана Булгакова - Караван счастья

Три года назад М. А. Нахангова, кандидат филологических наук, доцент Душанбинского педагогического института, выступала перед студентами и преподавателями Гарвардского университета в США.

Мамлакат говорила о Таджикистане, рассказывала о советских студентах. Еще войдя в зал, она заметила портреты Поля Робсона на стенах, стенды, посвященные его жизни. Заканчивая выступление, бросила в аудиторию вопрос:

— Любите Поля Робсона?

— А разве можно его не любить? — зашумели слушатели, в основном латиноамериканцы и негры, они насторожились и сразу умерили свои симпатии к Мамлакат.

— Я-то знаю это хорошо: его не любить нельзя, — засмеялась она, успокаивая, — знакома лично. Слушала на концерте.

Что тут поднялось! Оказалось, что даже из профессуры никто не видел Поля в жизни. Даже те, кто называл себя его друзьями, помогали певцу бороться за свободу, за права негров.

Мамлакат рассказала, как в ноябре 1945 года на I Лондонской антифашистской конференции молодежи мира, на которой она вместе с Николаем Михайловым, Ниной Жвания, Петром Машеровым и другими представляла советскую молодежь, их приветствовал Поль Робсон. В перерыве он подошел к советской делегации и, разговаривая, взял руки Мамлакат, с шутливым удивлением стал разглядывать их, а потом серьезно сказал: «Неужели эти маленькие ручки могли так много сделать!» — и поцеловал их (через много лет при первом личном знакомстве этот жест и слова повторит Алексей Стаханов).

— Качать Мамлакат! — к ней тянулись люди, ее подняли в воздух, куда-то понесли. Лишь в машине от сопровождающего негра-профессора узнала: едут в Вашингтон — культурный центр Поля Робсона, там сегодня собрались друзья.

— Вы расскажете о нем.

В большом зале действительно было много народа, сидели даже на полу, в проходах. Шла программа, посвященная 80-летию певца, в которой участвовали и советские гости — члены общества по культурным связям СССР — США, с которыми Мамлакат прилетела из Москвы.

Профессор шагнул на сцену и громовым голосом объявил:

— Этот человек видел Поля Робсона.

И вновь — шум, удивленные крики, и вновь Мамлакат — на трибуне: выступление-экспромт. Она говорит о том, как любил Поль Робсон советский народ, как посвящал ему песни, как песни Поля помогали в жестокой войне.

Как раз в эти дни американцы смотрели серии «Этой неизвестной войны», активно обсуждали виденное, постигали пережитое советскими людьми, и все присутствующие прекрасно поняли Мамлакат. Тем более, говорила она прямо в зал, без переводчика, на чистейшем английском языке: ведь этот язык — ее специальность.

Да, хлопковое поле не стало судьбой Мамлакат. Но в этом нет ее вины. Когда ребятишки страны распевали песню «Мамлакат-пионерка идет, а вокруг рукоплещет народ», когда она продолжала в месяцы уборки собирать по 100, 150 и даже 300 килограммов хлопка в день, подкралось несчастье. Заболели глаза.

Еще не знали окончательного диагноза, и председатель Совета Министров республики М. Курбанов в шутку говаривал: «Для Мамлакат одной построим текстильный комбинат», а судьба ее была предрешена.

Не одну и не две, а целых восемь операций сделали лучшие врачи в Кремлевской больнице. Приговор был суров: хочет видеть — должна навсегда расстаться с хлопком.

Рушились мечты, казалось, теряется смысл жизни — и это в ранней юности.

Едва оправившись, Мамлакат мужественно ищет выход. Она поступает в подготовительную группу Московского текстильного института. Заканчивает успешно и — новый приговор врачей: не сможет учиться в этом вузе, не сможет чертить, разбирать схемы, — и — девятая операция.

Жена пограничника, начальника погранзаставы, она не имеет права раскисать. Вновь готовится в вуз и поступает в Военный институт на факультет иностранных языков.

Война бурей пронеслась не через одну судьбу, топча, разбивая и руша…

Нахангова закончила факультет иностранных языков лишь в 1952 году в Душанбинском пединституте. С тех пор 30 лет преподает она в этом вузе, возглавляла кафедру. Сколько студентов могут сегодня сказать: «Учились у самой Мамлакат»? Сотни? И лишь двое — Роксана и Алишер — имеют право назвать ее мамой. Есть и внуки у Мамлакат Акбердыевны. Прошлым летом с девятилетним Мехрдодом гостила у своей закадычной подруги — Нателы Челебадзе, той самой легендарной пионерки послевоенных лет, что за рекордный сбор чая — одной тонны за сезон — была удостоена звания Героя Социалистического Труда. Она по-прежнему живет в Аджарии, теперь директор чайной фабрики.

Нахангова много путешествует, часто выступает, как член республиканского комитета по зарубежным связям нередко бывает за рубежом.

В Соединенных Штатах Америки состоялась еще одна интересная встреча. Нахангову пригласил в гости Филипп Смит — 92-летний фермер из штата Пенсильвания.

Оказалось, что он из тех самых братьев Смит, которые в 20-е годы привезли в Советскую Россию тракторы-фордзоны — подарок американских фермеров, сочувствующих революции.

Братья оставались в России до конца 30-х годов, тогда и видели Мамлакат, читали о ней в газетах.

В гости к Филиппу Смиту посмотреть на «ту самую девочку из России» приходили все новые и новые люди. Мистер Смит каждому пояснял, что это действительно та Мамлакат из его почти полувекового российского далека.

— Никогда не думала, — вспоминает Нахангова, — что в Америке у нас столько друзей. Честные, простые американцы с большим уважением и симпатией относятся к Советскому Союзу.

…С Шукурджаном Зухуровым, заместителем заведующего отделом рабочей и сельской молодежи ЦК ЛКСМТ, едем в колхоз, где так ярко началась жизнь Мамлакат. Собственно, нет теперь колхоза имени Лахути — уже давно вошел он в состав большого хозяйства-миллионера в Ленинском районе. И нет уже поля, на которое в отчаянной решимости вышла десятилетняя девочка, — на этом месте теперь взлетная полоса Душанбинского аэродрома. Нет нужды. Нет неграмотности. Нет классовой борьбы. А есть память. И еще — живет ее имя.

Въезжаем в зеленый, нарядный кишлак, петляем среди добротных, побеленных домиков с большими дворами и гаражом почти при каждом доме.

Проезжаем мимо правления, диаграммы и плакаты у входа в которое рассказывают об успехах колхоза имени Ленина, первого среди хозяйств района, и выбираемся наконец на поле.

Босоногие и любопытные кишлачные мальчишки со всех сторон облепили остановившуюся «Волгу».

— Вам кого?

— Мамлакат, — неуверенно говорю я.

— А какую? — немедленно выстреливает вопрос. — Из бригады Мирова? Саидову или Хабибову?

Не понять им, что другую Мамлакат, черноглазую и белозубую девчушку с косичками, героиню из своего детства, мысленно ищу я за незнакомым дувалом.