Оксана Булгакова - Караван счастья

— Саидову, — называю наугад. И бывает же такое везение: оказывается, что Мамлакат Саидова родилась в год, когда слава пришла к ее землячке, в год, когда та первой в Таджикистане получила орден Ленина. И родители назвали новорожденную в ее честь, раз уж так прославила их колхоз и республику.

Назвали. И не ошиблись, достойной преемницей трудовой славы Наханговой стала их дочь.

— О ней в газете писали, — сообщили мальчишки, ни на шаг не отставая от нас.

Мамлакат Саидова в страду собирает вручную 140—150 килограммов хлопка в день, в нехлопковые месяцы выращивает и сдает государству по 160—170 килограммов кокона. А что значит вырастить его, да еще в таком астрономическом по отношению к весу одного кокона количестве? Малое дитя не требует стольких забот; по нескольку раз в ночь встает к шелкопряду хозяйка — подложить свежий лист тутовника, проверить температуру и влажность в помещении, проветрить его, собрать грязь. Ни на шаг — из дома. Целые недели жизнь — строго по часам.

Имеет Мамлакат награды за труд, ордена «Материнская слава» и «Медали материнства».

Когда вся семья Раджаба и Мамлакат собирается вместе, «Жигулей» не хватает. Если ехать куда, нужны две-три машины.

Хорошо, в большом достатке живет семья, как и все в колхозе имени Ленина. Хозяйство это знают даже в Верховном Совете страны: Косим Нуров, механизатор, представляет колхоз и всю республику в советском парламенте.

Почти тысячу гектаров занимает хлопок. Урожаи здесь получают высокие: в добрые годы до 40 центнеров с гектара. Вручную убирают — четверть. Много механизмов, сельхозмашин в колхозе, даже неловко спрашивать, сколько. Да и дома каждая третья-вторая семья ездит на «Жигулях» или «Москвиче». Теперь это не вызывает удивления. А тогда…

Первый грузовик колхоза имени Лахути имел громкую историю и прибыл сюда, минуя разнарядки и планы. В 1935 году, когда в Москве на слет собрались передовые колхозники-хлопкоробы среднеазиатских республик, московские автомобилестроители решили сделать Мамлакат Наханговой подарок: они прикатили в гостиницу, где жили делегаты, трехколесный велосипед и детскую педальную машину. Мамлакат обиделась: работает лучше взрослых и вдруг — детские игрушки — и попросила настоящий грузовик для колхоза.

Уж и не знаю, как выкрутились зиловцы: может, сверхплановый собрали, только просьбу девочки выполнили, прибыла в колхоз первая трехтонка. А на педальной машине Мамлакат еще три года ездила по улицам Душанбе, где училась в интернате вместе с Шахиром Камбаровым и другими ребятами из кишлака.

Шахир Камбарович и рассказал эту историю. К нему на центральную усадьбу колхоза сходятся все телефонные линии, и он круглосуточно на посту, хоть и инвалидность имеет. Поведал и о клубе, который построили тогда в кишлаке на те 50 тысяч рублей, что подарил колхоз на новую кибитку семье Мамлакат за ее труд. «Будет клуб»! — так тогда решила девочка.

— Он и сейчас цел. Только теперь — в черте города. Это в районе 3-й автобазы.

…Мы сидели с Мамлакат Акбердыевной в душанбинской гостинице, проходил час за часом, а мы все пили зеленый чай и говорили, говорили, будто встретились после большой разлуки. Вспоминали события, называли имена, переживали, радовались, смеялись. А с фотографии из старого журнала улыбалась нам девочка в тюбетейке чуть-чуть набекрень, что пришла на эту встречу из нашего детства.

Душанбе, 1982 г.

Мамлакат было 11 лет, когда она стала первой в стране пионеркой — кавалером ордена Ленина.

Пионеры-орденоносцы. Мамлакат Нахангова и Барасби Хамгоков во Всесоюзном пионерском лагере Артек. 1939 г.

И снова Артек. Встреча через 43 года.

Такой вошла в историю страны пионерка Мамлакат.

Утро спускается в Магнитогорск с горы Атач. Его первые гонцы, лишь на миг задержавшись на вершине — у памятного ковша с глыбой руды, стремглав летят через реку, на правый берег. Здесь под ранними всполохами зари словно оживают две гигантские бронзовые фигуры: молодой рабочий и солдат, которому вручает он меч; за его спиной во всю обозримую ширь — панорама, как декорация из дыма, металла, огня: из суток в сутки кипит главный металлургический котел страны.

Монумент этот поставлен на самом рубеже двух частей света — там, где обычно памятными обелисками помечают границу континентов. Но не союзу Европы и Азии посвятили свой труд скульптор Л. Головницкий и архитектор Я. Белопольский. Другой союз, что в кровопролитной тяжелой войне сокрушил фашистскую мощь, утвердили они здесь, в центре металлургической столицы страны, — союз тыла и фронта.

Лев Николаевич Головницкий, член-корреспондент Академии художеств СССР, лауреат Государственной премии РСФСР имени Репина и премии Ленинского комсомола, рассказал мне в дни работы над скульптурной группой, что первоначальный замысел его был иным: пожилой уральский мастеровой — символ всего работного Урала — должен был передавать с напутствием свой меч воину.

Но приехали авторы в Магнитогорск, поговорили с ветеранами, посидели в архивах, походили в музеи. И выяснили, что Магнитогорскому комбинату к началу войны едва исполнилось девять лет, что были тогда молоды и командиры производства, и рабочие, и сам город — первенец советских пятилеток. И еще один факт напомнил о себе: 32 тысячи металлургов ушли с комбината на фронт, их места заняли не только жены и деды, — особенно много в цеха пришло мальчишек и девчонок. Недаром уже в 1943 году за самоотверженный труд этих 14—15-летних на нужды обороны ремесленное училище № 13 наградили орденом Трудового Красного Знамени.

— Я мальчишкой был, когда началась война: 11 лет, — вспоминал Головницкий. — Родители почти не бывали дома: отец — машинист паровоза — водил составы с боевой техникой, людьми на фронт; мать сутками на заводе. Я видел неимоверное напряжение тыла. И эшелоны, что шли к нам в Челябинск с Запада. И старших своих товарищей — уральских, ленинградских, московских парнишек — после трудных заводских смен, смертельно усталых, голодных, плохо одетых. Казалось, я все испытал сам, пережил, глубоко сохранил в сердце. И вот спустя столько лет прошлое свое отношение выражаю сейчас. Помню: сказочных сюжетов мы не рисовали. Мы рисовали бои. И так жаждали победы на своих листках бумаги!