Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6531 ( № 44-45 2015)

Без этнографических «фишек» текст остался бы на уровне заурядного бульварного «мыла». Вообще Ганиева, отстаивая передовые гуманистические принципы, не скупится на мрачные краски в изображении современного – по её мнению, ещё недостаточно светского – кавказского быта: бесправные женщины рожают детей, непременно раздаваясь вширь, мракобесы из мечетей промывают мозги гоповатой сельской молодёжи, которая слушает попеременно ваххабитов и косноязычных политиканов, а коррумпированная власть закрывает на всё это глаза. Радостного мало, кто бы спорил, но слишком всё однозначно у Ганиевой. Получается, она за всё хорошее и против всего плохого. Трудно реализовать подобный сюжет, используя ходульных персонажей. Те, кто покрутился в Москве, выступают обличителями косности и ханжества, но не веришь этим до приторности положительным Дафнису и Хлое. Слишком уж безлики и Марат с его «чайными» глазами, о котором мы и знаем-то только, что он успешный адвокат, занимающийся делом убитой правозащитницы, и едкая Патимат с её европейскими повадками, которая так любит поиздеваться над недалёкими женихами и их убогим миром с мещанской триадой: дом в селе, квартира в городе, «Лада Приора» под окнами.

Марат и Патя предсказуемо встретятся ближе к концу книги, но для проформы они должны отбраковать навязываемых невест и женихов, карикатурных, однозначно непривлекательных. Сюжет не упирается в напрашивающийся хеппи-энд, но и ганиевская развязка угадывалась: свадьба, назначенная на 13-е число, сорвалась...

Рябиновые костры Вампилова

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Пешкова Виктория

Теги:искусство , театр

Международный фестиваль современной драматургии имени Александра Вампилова пересёк рубеж 20-летия. Программа юбилейного, десятого по счету форума, как капля воды – океан, отразила нынешнее состояние отечественного театра, со всеми его страстями, поисками и терзаниями.

В Иркутск! В Иркутск!

Поэтические метафоры оспаривают редко. Но справедливость порой этого требует. И весьма настоятельно. Костёр красной рябины может согреть очень многих людей. На его свет каждые два года в конце сентября съезжаются в Иркутск театры из разных – ближних и дальних – краёв. Алые кисти терпких ягод – символ фестиваля современной драматургии имени Александра Вампилова. Жаркая сладость пронзительной горечи – в какую эпоху ни вглядись, более точную метафору для российской действительности подобрать трудно.

Вампиловский фестиваль – явление для отечественного театра нетипичное. Он появился на свет не по решению «сверху», как это нередко бывает, когда чиновникам от культуры нужна «галочка» в отчёте – у всех есть, пусть и у нас свой фестиваль будет. Придумали его сами иркутяне, чтобы сохранить память о выдающемся земляке: в 70-е пьесы Вампилова шли практически в каждом любительском театре, а их в Иркутске и окрестностях в ту пору было много – хороших и разных. Он мог так и остаться фестивалем народных театров – делом тоже нужным и важным, – но история распорядилась иначе. Водоворот, в который затянуло и страну, в которой мы жили, и всё, чем мы в этой стране дорожили, и нас – всех вместе и каждого в отдельности, – вышвырнул всё, что уцелело в том роковом коловращении, в совершенно другой мир. С этим прекрасным новым миром мы остались практически один на один. Потребность понять, каков он и каковы теперь мы сами, вызвала к жизни драматургию, которую иногда называют поствампиловской.

Поначалу её разоблачительный пафос был вполне конструктивен. Казалось, что наследники Вампилова, как и он, озабочены тем, что происходит с душой человека, не имеющего сил противиться искушениям, которые, увы, стали и разнообразнее, и изощрённее. Но очень скоро выяснилось, что, в отличие от Вампилова, живописание процессов распада и тления увлекает их гораздо больше, нежели поиск средств, способных повернуть эти процессы вспять или хотя бы приостановить. Ликвидировав демаркационную линию между добром и злом, упразднив законы, на которых зиждилось искусство драматургии, они ринулись на завоевание творческих свобод, предоставив зрителю барахтаться в зловонной жиже, поглотившей наши театральные подмостки.

Казалось, что вампиловская традиция оборвана, фестиваль утратил смысл, как и театрально-литературные праздники «Встречи у Вампилова», которым он передал эстафету в начале 90-х. Проще простого было впасть в отчаяние. Но все эти годы новодрамовского беспредела, возведённого в ранг эталона, на сцене Иркутского драматического театра имени Охлопкова шли «Утиная охота», «Прошлым летом в Чулимске», «Старший сын». Камертон звучал! Директор театра Анатолий Стрельцов (потом он станет и директором фестиваля) искал единомышленников. Идею поддержал Валентин Григорьевич Распутин. Сдаваться никто не собирался.

Свой нынешний облик фестиваль обрёл в 2001-м. География его довольно быстро переросла всероссийский статус. Перечисление городов и стран будет выглядеть внушительно, но атмосферы фестиваля не передаст и природу происходящих тут больших и маленьких чудес не прояснит. Притягательность Вампиловского фестиваля – в этот раз из 100 спектаклей-претендентов в афишу отобрали только 16 – особого рода.

Не корысти ради

Коллекционирование фестивальных регалий у российских театров стало чем-то вроде национального спорта: отливающие серебром и золотом рамочки стройными рядами висят на стенах худ­руковских и директорских кабинетов, статуэтки разной степени оригинальности теснятся на полочках представительских шкафов. С некоторых пор именно они объявлены основным критерием художественных достоинств постановки и таланта её создателей. Не признание публики, не количество сыгранных спектаклей и даже не касса, которую они делают, а вот эти красиво отпечатанные листы бумаги и фигурки из стекла и металла. Тот факт, что они, при всей своей помпезности, подлинной жизни театра не отражают, б ó льшую часть нашей театральной общественности давно уже не смущает. Б ó льшую, но не всю. Анатолий Стрельцов убеждён – в Иркутск едут не за лаврами:

– Мы изначально отказались от идеи фестиваля-конкурса с местами-премиями-званиями. Сравнивать постановки между собой – занятие неблагодарное, поскольку бесперспективное: критерии сравнения субъективны. Насколько спектакль – обладатель Гран-при лучше того, что получил приз за лучшую режиссуру? На три минуты аплодисментов? На десять взрывов искреннего смеха? Ещё один незыблемый принцип: мы отбираем не экзерсисы в так называемом фестивальном формате, созданные исключительно для того, чтобы пустить пыль в глаза, а спектакли, на которых держится репертуар того или иного театра. А театры существуют в очень разных условиях, которые определяются размерами города, вкусами его публики, масштабом режиссёрских притязаний, составом труппы и массой других параметров. Соревнование объективно только при равных стартовых условиях для всех участников, но в мире театра это недостижимо в принципе.