Андрей Ланьков - Быть корейцем...

Корейская система имён и фамилий приобрела свой нынешний вид совсем недавно, в конце XIX века. До этого ситуация была во многом другой. Во-первых, исторически простолюдины в Корее (как и большинстве других стран) фамилий не имели. Фамилия была привиллегией дворян, а мужиков звали только по имени. Вдобавок, и имена простолюдинов были, как правило, не китайского, а корейского происхождения, и в силу этого не могли толком записываться в официальных бумагах, которые составлялись иероглифами на древнекитайском языке. Только с XV-XVI веков крестьяне стали пользоваться фамилиями и именами китайского типа. При этом поначалу фамилии распространялись только среди свободных крестьян, в то время как многочисленные крепостные (ноби) оставались «бесфамильными» вплоть до окончательной отмены крепостного права в 1894 году.

Во-вторых, в старой Корее женщины – даже в дворянских семьях – не имели официальных (то есть иероглифических, китайских) имён. Их именовали по фамилии – часто с добавлением родового указателя, «пона». В официальных документах женщина всегда появлялась как «дочь такого-то» или «жена такого-то». В семье её, как правило, именовали по имени ребёнка – «мать такого-то». Единственным исключением были куртизанки-кисэн, которые брали себе «служебные псевдонимы», обычно порождавшие всяческие эротические ассоциации. Только в 1909 г. начал действовать закон, который требовал, чтобы любой кореец – вне зависимости от пола и возраста – в обязательном порядке имел имя и фамилию.

Помимо собственно семьи, любой кореец с давних времён является членом и обширной клановой группировки, к которой относятся все люди, имеющие одинаковую фамилию и одинаковый «пон» – географическое название, которое указывает на местность, из которой произошёл реальный или мифический предок данного рода. Носители одной фамилии могут иметь разный «пон» и, соответственно, принадлежать к разным кланам. Например, существуют кланы Кимов из Кимхэ, Кимов из Кёнджу, Кимов из Квансана, Кимов из Кимнёна, Кимов из Андона – и так далее. Всего существуют 285 кланов, члены которых носят фамилию Ким. Вторая по распространённости корейская фамилия – Ли представлена 241 кланом. Среди Паков существует 128 кланов, каждый из которых имеет свой собственный «пон» (или, как его часто именуют, «понгван»).

Разумеется, это не значит, что в наши дни все или даже сколь-либо заметное число представителей данного клана живут в той местности, в честь которой именуется клан. Члены одного клана считаются родственниками, и ожидается, что они будут активно поддерживать друг друга. Браки между членами одного клана, то есть между людьми с одинаковыми фамилиями и одинаковым поном, до 1995 года были официально запрещены, да и сейчас они остаются редкостью. В эпоху династии Ли запрещались и браки однофамильцев, хотя люди с разным поном родственниками никогда не считались.

Большинство кланов прослеживает свои корни до весьма дальних времён – чуть ли не до X в. до н.э. Однако эти претензии не стоит принимать всерьёз: в своём нынешнем виде кланы появились довольно поздно, только в XVI-XVII веках. Тогда же сформировалась и нынешняя система понов. Кланы всегда представляли из себя весьма многочисленные образования, и в любом клане можно было встретить и знатного дворянина, и нищего крестьянина.

В 1995 г. в Корее насчитывалось 3349 кланов. Они могут очень отличаться по своим размерам – иные кланы включают в себя миллионы членов, а численность других измеряется сотнями. В 1985 г. пять кланов имели более миллиона членов: Кимы из Кимхэ, Паки из Миряна, Ли из Чонджу, Кимы из Кёнджу и Ли из Кёнджу. Всего тогда существовало 28 кланов, численность которых превыашал четверть миллиона человек.

Во главе каждого клана стоит совет (чонъчжинхве), руководящий совместным отправлением посвящённых душам предков церемоний и ведущий воспитание своих членов в духе клановых традиций. Надо сказать, что общекорейские клановые советы, при всей своей показной и тщательно культивируемой архаичности, на деле являются весьма новыми учреждениями: первый такой совет появился только в 1967 г. До этого деятельность кланов координировалась на местном уровне.

Главными направлениями деятельности кланового совета, помимо отправления ритуалов культа предков, являются, во-первых, воспитание клановой солидарности, а, во-вторых, редактирование и издание родословных книг чокпо. Правда, большинство родословных в последнее столетие было радикальнейшим образом сфальсифицировано. Почти все корейцы сейчас уверены, что являются потомками дворянских семей по прямой мужской линии. Если учесть, что до начала XIX века дворянство составляло лишь 3–5% населения страны, то невозможно не поинтересоваться тем, куда же делись прямые потомки крестьян, ремесленников, рыбаков и прочих смердов. Дело тут в том, что уже в конце XVIII века государство стало торговать дворянскими привиллегиями. Ещё более распространённым явлением была продажа этих прав обедневшей дворянской семьёй в частном порядке – через фиктивное усыновление. Наконец, уже в XX веке, когда власти перестали следить за составлением генеалогий, началась их прямая фальсификация: внуки смердов стали вписывать себя в генеалогии дворянских родов. К 1960-м годам процесс этот достиг своего логического завершения: все корейцы провозгласили себя дворянами! Впрочем, об этом речь пойдёт в другой главе.

И, в заключение, несколько слов об именах и фамилиях корейцев бывшего СССР – «корё сарам». Переселение корейцев в России проходило в основном в конце XIX века, то есть во времена, когда в самой Корее нынешняя система имён и фамилий уже вполне сформировалась. Поэтому корейцы в СССР носят вполне обычные корейские фамилии – Ким, Пак, Ли и т.д. Единственная специфическая черта – это фамилии с суффиксом -гай: Тягай, Огай, Хегай и другие. Суффикс этот добавлялся к односложным фамилиям, оканчивающимся на гласный: О становился Огаем, Ли – Лигаем и т.п.

С именами дело обстояло сложнее. В конце XIX века большинство корейских переселенцев стремилось принять православие – не столько из-за религиозного пыла, сколько из-за стремления в кратчайшие сроки получить российское гражданство. При крещении им давались русские имена. Как правило, брались они из святцев, так что корейцы, родившиеся до 1920–25 гг., сплошь и рядом носили крайне архаичные русские имена – Акулина, Ювеналий, Прасковья, Мефодий. В 1920-е гг. им на смену пришли имена обычного русско-советского типа.

Однако в 1930-е гг. ситуация изменилась. С того времени корейцы СССР стали широко пользоваться необычными для России именами «западноевропейского образца» – Эдуард, Анжелла, Герман, Мэри. Причина этого проста: небольшой репертуар традиционных русских имён совпадал с небольшим репертуаром корейских фамилий. В результате появлялялось огромное количество полных тёзок, у которых совпадало и имя, и фамилия. Если учесть, что примерно 15% корейцев носит фамилию Ким, а 15% русских мужчин зовутся Сергеями, то легко подсчитать, что в корейском посёлке с населением в две тысячи человек в среднем должно быть 20–25 человек, которых бы звали «Сергей Ким». Переход к «экзотическим именам» во многом решил эту проблему – и стал национальной традицией «корё сарам».