Андрей Савельев - Осколки эпохи Путина. Досье на режим

Одна из ключевых правовых идей, которая возвращала бы России ее державный статус не только в воспоминаниях, означает оформление правопреемства от предшествующих форм российской государственности. Или, точнее, правопродолжения — не наследования от прежней власти (когда можно от чего-то отказаться, унаследовать права и обязанности частично), а владения в полном праве — владения субъектом, который не изменялся, несмотря на исторические катаклизмы и перемену форм правления.

Что президенту писать письма бесполезно даже депутату Государственной Думы, я предполагал, но все же пытался проверить, так ли это. По особым делам такие письма не только возможны, но и необходимы. Доверять их чиновникам — гиблое дело. Может быть, президент все же не чиновник, хоть и называл себя именно так — «чиновник, нанятый на срок»? Глава государства все же не должен быть просто чиновником. На это я и рассчитывал, обратившись по теме, которая была тесно связана с правопреемством России.

С традиционной российской государственностью нас связывают лишь два института — Русская Православная Церковь и Российский Императорский Дом. Вопреки очевидности этого факта сложилась ситуация, когда в отношении РПЦ и ее иерархов государственная власть РФ проявляет уважение и готовность к сотрудничеству, а к РИД относится как к какой-то фольклорной достопримечательности. На РИД смотрят как на забаву, которую можно купить — приобщить в качестве безделушки к коллекции бюрократии, собирающей умерщвленные ею институты общества и государства.

Традиция, если мы хотим воспринимать от нее живительную для нации силу, не может приниматься догматически. Но в некоторых принципиальных моментах она остается неизменной во все времена. Российский Императорский Дом — один из ценнейших элементов Традиции. Ведь здесь мы имеем дело не с какой-нибудь общественной организацией и даже не с потомками династии, которые в большинстве своем уже не считают Россию своей родиной и не служат ей. Здесь символическая связь с предками, с Соборной клятвой 1613 года, в которой отражена сущность нашего государства. Немногим сегодня понятно, что без возрождения этой сущности Россия лишена будущего. Что касается бюрократии, то ей всеми силами нужно превратить истоки нашей истории в нечто неживое, не имеющее отношение к сегодняшнему дню. Поэтому не прекращаются попытки купить РИД и обюрократить РПЦ, приобщив императорскую династию и священноначалие к «вертикали» чиновников.

В лице членов РИД русская государственная традиция имеет свое продолжение и исполняется по заветам предков и династическим законам — насколько это возможно в сегодняшнем положении Августейшей Семьи. Это прекрасно понимал Святейший Патриарх Алексий II, именуя Великую Княгиню императорским титулом, принимая от нее имперский орден Святого Апостола Андрея Первозванного и вручая Главе Российского Императорского Дома православный орден Святой Равноапостольной княгини Ольги. О связи монархии и Церкви говорит и судьбоносный факт канонизации Государя Николая II и его семьи. Совершенно иная ситуация сложилась в Московской Патриархии после смерти Алексия II. В связи с «делом епископа Диомида» архиереи публично отреклись от клятвы 1613 года и объ-явили, что идеал православного царства для РПЦ МП не имеет никакого значения. Высшие иерархи МП восприняли от путинской бюрократии ее бесстыдные методы. Монархические взгляды среди священства и мирян, казавшиеся прежде естественными и даже необходимыми, теперь объявлены предосудительными, а попытки изобличать зло в ' действиях властей стали поводом для внутрицерковных репрессий с привлечением карательных органов.

Подрыв авторитета РПЦ и РИД является для бюрократии продолжением борьбы «с экстремизмом». То есть, с естественным стремлением нации жить в соответствии со своими традициями, в согласии со сложившимися морально-нравственными принципами русской цивилизации. Бюрократия стремится к тому, чтобы воспоминания о монархии в нашем народе были исключительно негативными. Путинская бюрократия продолжает дело коммунистов — ложь против русской истории, клевету против монархии. Тем самым мы лишаемся своей родословной, а с ней — и возможности правопреемства, убеждающего нам самих в том, что мы по праву владеем своим государством, его территорией, размещенными на этой территории природными и рукотворными богатствами.

В современном мире различие между монархической и республиканской формами правления во многом нивелируются, демократические институты сочетаются с сохранением элементов монархии. Тем самым в народе воспитывается представление о непрерывности его истории и уважение к действующим институтам власти как к носителям древней традиции. В этом Россия могла бы заимствовать подходы к статусу монархических институтов у ряда европейских стран. Между тем, путинская бюрократия сделала все, чтобы сохранить символизм коммунистической эпохи, который бросается в глаза буквально на каждом углу. Пространство нашей жизни остается антиисторическим. Лишь в самой малой мере посреди океана «красного» символизма, увековечивающего имена убийц и живодеров, появляются вкрапления символизма истинной русской истории. Через два десятка лет после краха коммунистического режима мы лишены того, чем владеют другие народы — признаков родной истории в собственной повседневности.

Наше отличие от европейских государств состоит в том, что русская династия не имела за рубежом никаких сбережений, а на родине была истерзана расстрелами и экспроприациями. Без помощи государственной власти Императорский Дом не сможет обеспечить себе достойное существование и достойно представлять нашу Традицию. Как не смогла бы подняться с колен Русская Православная Церковь, которой возвращено многое из отнятого имущества и достойный статус в российском обществе.

Эти соображения я отправил в Кремль в начале 2004 года. Уровень полученного мной ответа ни по статусу подписавшего лица, ни по качеству изложения позиции верховной власти не выдерживал никакой критики. Вместо президента мне ответил заместитель начальника Управления по внутренней политике в президентской администрации — мелкий клерк. Вместо взвешенного и профессионального обсуждения моего предложения о статусе Российского Императорского Дома, я прочел целый ряд нелепостей. Мне предлагалось считать носителем традиции общественную организацию Российское дворянское собрание. Между тем эта организация (при всей своей позитивной роли) являлась лишь объединением потомков дворянских родов. Никакой дворянской службы в России не существует. Вне связей РДС с Российским Императорским Домом эта организация и вовсе выглядит историческим анахронизмом. Вторая нелепость, присутствующая в направленном мне ответе, состояла в том, что мое предложение почему-то было истолковано как попытка преодолеть республиканскую форму правления, закрепленную в российской Конституции. При этом сделана отсылка к Своду основных государственных законов Российской Империи, который не является на сегодня действующим правовым актом. В моем обращении не предполагалось вводить в действие какой-либо из пунктов этого Свода (хотя, почему бы и нет?). Я говорил лишь о том, что в России для РИД должен быть предусмотрен государственный статус (какой и в какой форме — отдельный вопрос). Этот статус может в настоящих условиях носить скорее мемориальный характер, как это имеет место в ряде европейских государств. Разумеется, вводить такой статус следует вовсе не масштабными изменениями в законодательстве.