Виктор Баранец - Армия и Ельцин [Главы из книги Рыцари и негодяи]

Шли последние дни 1995 года. В Чечне день и ночь гремели выстрелы и взрывы. На аэродроме в Грозном солдаты и офицеры продолжали грузить в военно-транспортные самолеты новые цинковые гробы. Армия проклинала тех, кто начал эту "непонятную и бессмысленную войну". Президент давил на правительство, с тем чтобы в 1996-м была резко повышена зарплата военным. Ельцин шел им лично апробированным путем: когда армия не лояльна к главе государства, он ее покупает…

В двадцатых числах января 1996 года в Москве состоялось очередное заседание глав государств СНГ, на котором обсуждались и военные вопросы. Спичрайтеры подсунули Ельцину текст выступления, которое в очередной раз оказалось "проходным". Вероятно, сообразив, что оно не произвело на присутствующих должного впечатления, Ельцин вдруг ударился в длинный и подробный рассказ о событиях в Первомайском. В его речи заметно бросалось в глаза то старческое, что подкрадывается к человеку исподволь. Он повторял одни и те же слова, по-детски восхищался банальными вещами, как сенсацию подавал давно всем известное, сопровождая свои "байки" жестами, которые явно свидетельствовали о спаде интеллекта и самоконтроля…

Как сотни тысяч офицеров, я жил надеждой на то, что развал армии удастся остановить. Но ни письма с Арбата в президентские, правительственные, парламентские инстанции, ни самые жесткие обращения коллегии МО, ни убийственные по откровенности заявления министра, его заместителей и главкомов ничего не меняли. И тогда я решил, что пришел и мой черед "бросаться под танк". У меня было единственное оружие дневник. Конечно, "крамольные" строки о покушении можно было запросто убрать. Да, но ведь "преступная мысль" еще не есть действие, а откорректированная исповедь — это уже фальшивка. Согласитесь, искренность гораздо ценнее лицемерия. Я понимал, что за публикацию дневника придется заплатить, но никогда не думал, что цена будет такой высокой. Мгновенное освобождение от должности, приказ об увольнении, демонстративное конвоирование из здания Минобороны и унизительная процедура лишения служебного пропуска. Теперь — "наружка" и "хвосты", круглосуточная прослушка домашнего телефона, причем не тайная, разговоры с друзьями и родственниками часто с издевками перебиваются. Теперь и я узнал, что такое "привет от Максим Максимыча". Это когда среди ночи врубается на полную мощь телефонный звонок, когда в почтовом ящике нахожу свой портрет в траурной рамке, а в телефонной трубке звучит похоронный марш и дочери кто-то советует: "Передай отцу, есть очень удобное место на Митинском кладбище". Все нормально. При Ельцине мы обрели свободу слова, очень во многом реальную. Я хотел бы видеть того американского полковника, который посмел бы изложить свои мысли о Клинтоне. За предоставленное мне право говорить в глаза моему президенту все, что я думаю, я был готов драться хоть с оружием в руках. Можете и сейчас считать меня по этой части самым большим ельцинистом. И мало доблести будет в том, когда мы станем "нести по кочкам" человека, после того как он уйдет с политической сцены. Мои мысли можно принимать или отвергать. Но я никогда не соглашусь с теми, кто хочет заставить меня изменить позицию. Это мое право. — -------

24 января 1996 года Борис Ельцин в Кремле за закрытыми дверями встретился с министром обороны генералом армии Павлом Грачевым. Вскоре стало известно, что беседа шла об углубляющемся кризисе в финансовой сфере армии: справка, которую накануне подготовили Грачеву в Главном управлении военного бюджета и финансирования МО, свидетельствовала о жуткой ситуации с выплатой денежного содержания военнослужащим и гражданскому персоналу.

И вот уже дикторша телепрограммы "Время" несет войскам архирадостную весть: во время встречи с министром обороны президент твердо заявил, что все задержки военным по выплате денежного содержания будут в ближайшее время ликвидированы.

Что-то подобное мы слышали еще осенью 1995 года, когда эти долги государства армии перевалили за 2,5 триллиона рублей. Тогда кто-то убедил Ельцина, что один из основных виновников такого положения начальник Главного управления военного бюджета и финансирования МО генерал-полковник Василий Воробьев. В ноябре вышел президентский указ о смещении Воробьева. Ему инкриминировалось невыполнение решений правительства. В чем именно оно заключалось, Кремль умалчивал. Судя по тому, что Воробьева не уволили из армии, а всего лишь "вывели за штат" и стали… подбирать новую должность, было абсолютно ясно, что идет игра, о которой Ельцин мог и не знать. Было понятно и другое: тот, кто отважился на столь опасные маневры за спиной президента, явно заинтересован в спасении Воробьева и занимает сильные позиции в Кремле. Вскоре по МО поползли слухи о причастности нашего главного военного казначея к прокрутке бюджетных денег в коммерческих банках, а затем газета администрации президента сболтнула больше положенного… Но всей правды так никто и не сказал.

И хотя Воробьева убрали, веры в то, что государство сможет быстро рассчитаться с армией, было очень мало.

Наши офицеры, побывавшие в округах и на флотах, тоже сообщали, что там не возлагают больших надежд на твердые обещания Верховного главнокомандующего. Уже не верят в них и очень многие в Минобороны и Генштабе. Время идет — денег не выдают. Кто попроворнее — ударился в тайный "левый" промысел. Наиболее удачливы те, у кого есть своя машина. Но и им с каждым днем все труднее — слишком много становится конкурентов в Москве. Да и не каждый начальник отваживается систематически прикрывать "извозчиков" — кто-то же должен и вкалывать.

И все же идеи учения чу-чхе (опора на собственные силы) все больше овладевали умами моих сослуживцев. Левые приработки — что-то вроде спасательного круга в бурном океане российского рынка.

Однако иные, даже самые умные полковники, имеющие красный диплом академии Генштаба, были совершенно беспомощными в применении идей чу-чхе для выхода из финансового кризиса. У одних было слишком мало практической сноровки, у других — слишком много совести. Они иногда пытались найти свой выход из положения. Вот кто-то опять подает идею о забастовке. Но бастовать нам запрещено. Отметается. Хочешь бастовать надевай гражданку и иди к Белому дому устраивать пикеты вместе с зависимыми и независимыми военными профсоюзами. Можешь вволю наораться, но денег в финчасти от этого не прибавится.

Мой сослуживец притащил из управления кадров стандартный лист контракта и пытается найти там графу с обязательствами Минобороны своевременно выплачивать денежное содержание тому, кто подписал с ним договор.