Александр Гриценко - На все есть дедлайны!

Одна из актрис ТЮЗа заболела, и Шварц пришел ее навестить с другими актерами. Чтобы развлечь страдалицу, он много шутил и вдруг среди прочего сказал: «Я вам роль напишу, хотите?» Актриса ответила: «Мы уже заждались, но ведь вы не напишете ни роли, ни чего-то вообще…» – «А вот на спор?» – загорелся Шварц. И они поспорили. Спор был выигран через полторы недели. А вскоре начались репетиции спектакля «Ундервуд». Правда, Шварц потом пытался сделать так, чтобы пьесу сняли, потому что она ему разонравилась. Он говаривал в компании коллег: «Пьеса дрянь! Новую надо писать…», – но премьера состоялась.

Спектакль действительно имел ограниченный успех, прежде всего потому, что пьеса была неопределенного жанра – что– то неуклюжее между сказкой и попыткой создать реалистический текст, прав был Шварц, когда был ей недоволен. Однако в любом случае драматург Шварц появился на свет, и скоро он написал следующую пьесу, а потом еще одну.

Первой по-настоящему шварцевской можно назвать пьесу «Красная шапочка». А потом в жизни драматурга появился Ленинградский Театр Комедии.

В 1938 году Шварц писал главному режиссеру Ленинградского Театра комедии Николаю Акимову: «…Вы меня попрекали тем, что я детский драматург; приехав сюда, я решил оправдаться. Как Вы справедливо заметили, разговоры о детской драматургии меня радуют столь же мало, как Вас разговоры о том, что Вы хороший художник, который зачем-то режиссирует. А Вы меня раза три обозвали детским драматургом, сами Вы детский драматург, милостивый государь!»

Многие современники считали Шварца детским автором, он сопротивлялся этой молве. Но Акимов лукавил, когда в приватной беседе назвал его так же, как все. Он знал ему настоящую цену. Позже режиссер скажет о своем авторе: «Когда Шварц написал свою сказку для детей «Два клена», оказалось, что взрослые тоже желают ее смотреть. Когда он сочинил для взрослых «Обыкновенное чудо» – выяснилось, что эту пьесу, имеющую большой успех на вечерних спектаклях, надо ставить и утром, потому что дети непременно хотят на нее попасть: «Я думаю, что секрет успеха сказок Шварца заключен в том, что, рассказывая о волшебниках, принцессах, говорящих котах, о юноше, превращенном в медведя, он выражает наши мысли о справедливости, наше представление о счастье, наши взгляды на добро и зло. В том, что его сказки – настоящие современные актуальные пьесы».

Это он, Акимов, уговорил Евгения Шварца, уже успешного драматурга, автора нескольких пьес для детей, попробовать написать для взрослых. Именно благодаря его просьбам и влиянию драматург сочинил свои главные произведения, не будь их – и не было бы бессмертного Шварца. Вот эти пьесы: «Голый король», «Тень», «Дракон» и «Обыкновенное чудо».

Евгений Львович во многом был человек праздный, и рутина сочинительства его не привлекала: Акимову иногда приходилось запирать Шварца, брать под арест, чтобы тот писал. Можно сказать – крупным драматургом Шварц стал только под чутким руководством режиссера. Однако и автор не мало сделал для режиссера – он писал для него. К примеру, «Тень» уже позже, когда её после запрещения поставили вновь, называли и до сих пор называют «Чайкой» Театра Комедии.

Евгений Шварц чуть было не погиб, когда кинулся с моста в ледяную воду Дона, однако этим поступком он завоевал женщину, и она стала его женой. Неясно, действительно он был в нее влюблен до сумасшествия или всему виной природное безрассудство, но в Ленинграде Шварц влюбился в другую…

Его первая жена была красавицей-армянкой, чернявой, миниатюрной, энергичной. Разлучница – белокурой холодной красавицей, этакой Брунгильдой. С ней он уже прожил до смерти.

Познакомил их писатель Вениамин Каверин – она была женой его брата. Некоторое время женщина не хотела замечать Шварца, но вскоре сердце «снежной королевы» не выдержало – растаяло. Драматург покорил ее своим искрометным юмором, мудростью и простотой.

Вообще женщины его любили очень, ведь никто так в Петрограде, а потом в Ленинграде, не умел говорить комплименты, поднимать настроение шутками и сочинять забавные серенады.

Они стали встречаться, сначала скрывая свою любовь, но скоро всем стало все ясно. Его хорошая знакомая редактор и писатель Вера Кетлинская вот так вспоминала те времена:

«Однажды летом мы с ним поехали под Лугу в пионерские лагеря. Шварц с огромным успехом выступал перед ребятами, потом запросто болтал с окружившими его мальчишками – это у него получалось так естественно, на равных, как будто он сам мальчишка. А затем начал меня торопить: скорее, скорее, опоздаем на поезд! На станции купил несколько букетов полевых цветов и с этой охапкой сидел в вагоне, поглядывая на часы. В Ленинграде, соскочив с поезда, он бегом увлек меня к трамваю. Жили мы почти рядом. Когда трамвай подходил к Невскому, я напомнила: нам выходить. Шварц было вскочил, рассыпая цветы, и тут в глазах его появилось выражение отчаянной, какой-то собачьей совершенно тоски. Он растерянно повертел головой и опустился на сиденье: «Нет, я поеду дальше, мне на Пески».

Больше он ничего не сказал, но всем своим видом молчаливо признался, что влюблен и тревожно счастлив, но просит об этом молчать…»

Решение Шварц принимал мучительно: ему было очень больно оставлять человека, с которым он прожил много лет – это выглядело предательством. Кроме того, у них к тому времени родилась дочь.

Но долго противиться чувству не получилось, он ушел от жены, а его возлюбленная от мужа, и они поженились.

Достоверно известно, что супруга волшебника из пьесы «Обыкновенное чудо» списана именно с главной женщины в жизни драматурга – Катерины. Многие называют ключевым произведением Шварца пьесу «Дракон», но я считаю – это неверно. В «Обыкновенном чуде» он поднялся выше, ведь там Шварц с присущей ему простотой и искренностью показал неподдельную любовь. Уже тогда любовью называли всякий вздор, а Шварц дал читателям исчерпывающее представление о настоящем значение слова.

Но и надежды драматург нам не оставил! По Шварцу, чтобы познать «обыкновенное чудо»: полюбить другое существо искренне, полно, самозабвенно, – нужно быть немного святым. Не утверждаю, что таких людей в наше время нет совсем, но я лично ни одного такого не знаю. Да и любил ли так Шварц – это еще вопрос: понимать каким должно быть настоящее чувство и уметь так любить – совершенно разные вещи. Как говорят буддисты: «Видеть путь – не значит идти по нему».

Однако я ничего не утверждаю, да и не нужно нам все это выяснять, ведь давно уже нет Шварца-человека, остались только его пьесы.