Олег Кашин - Власть. Монополия на насилие

Речь идет о назначении губернатора Свердловской области. Отправив в отставку с этой должности Александра Мишарина, Владимир Путин назначил исполняющим обязанности губернатора Евгения Куйвашева, который до этого работал полпредом президента в Уральском округе. Это случилось 14 мая, десять дней назад, и на сегодня у Евгения Куйвашева была запланирована инаугурация. Так, по крайней мере, говорят местные политические люди — журналисты, депутаты и прочие. А в начале этой недели стало известно, что инаугурация переносится. Называли уже новую дату — 29 мая.

Слухи про политику — это всегда особенный жанр. Я вообще не помню сколько-нибудь интересного политического слуха, который бы в конечном итоге сбылся. Но это не мешает с удовольствием наблюдать за тем, как слух эволюционирует. Инаугурация Куйвашева сегодня состояться не могла, потому что до среды не были выдвинуты кандидатуры на должность губернатора, то есть президенту не из кого было выбирать. И когда стало очевидно, что 24 мая новый губернатор не вступит в должность, по Нижнему Тагилу поползли слухи.

Собственно, слух был один, и он заключался в том, что после назначения Игоря Холманских полпредом Куйвашев губернатором быть не может. Потому что как это — ему что, теперь придется ходить в свой бывший кабинет с докладом к бывшему начальнику цеха? И секретарша будет говорить, что полпред занят и надо подождать? К тому же — странно то, что за поддержку, оказанную Путину «Уралвагонзаводом», награжден повышением только начальник цеха, а гендиректор не награжден. И к утру среды весь Нижний Тагил был уверен, что Куйвашеву найдут какую-нибудь другую работу, а губернатором назначат гендиректора «Уралвагонзавода» Олега Сиенко. Говорили, что полпред Холманских именно по этому поводу встречался с Борисом Грызловым и обо всем договорился, даже о работе для Куйвашева — его Холманских устроил полпредом в Центральный федеральный округ.

В итоге главной сенсацией стало то, что Сиенко не попал даже в тройку кандидатов на губернаторскую должность. То есть губернатором будет Куйвашев, зато помощником президента стал председатель совета директоров «Уралвагонзавода» Евгений Школов. Теперь тагильские политологи говорят, что это такая компенсация за то, что Сиенко не стал губернатором, но впереди, скорее всего, новые назначения выходцев с «Уралвагонзавода» на федеральные должности.

Далеко от Москвы, в маленьком промышленном городе местные всерьез обсуждают проникновение менеджеров своего завода в федеральную политику. Предвыборная игра в рабочий класс обернулась реальными назначениями, и слово «Уралвагонзавод» звучит теперь в новостях чаще, чем «Единая Россия», и, кажется, никто уже ни во что не играет, и все уже происходит само собой. Я, наверное, погуляю еще по Нижнему Тагилу — может быть, узнаю какую-нибудь политическую сенсацию на завтра.

23 мая. Обнаружив в новостях из Госдумы слово «мох», я решил, что это какая-то ошибка и прочитал еще раз — оказалось, не ошибка, слово «мох» действительно прозвучало в речи депутата Сидякина по поводу ужесточения наказания за несанкционированные митинги. Депутат Сидякин, желая показать несовершенство нынешней системы штрафов, сказал, что «мох и безопасность граждан не могут находиться на одном уровне», имея в виду, что сейчас административное законодательство предусматривает одинаковые штрафы за порчу мха в лесу и за несанкционированные митинги.

Но мох — это не единственное, что выглядело странно в обсуждении поправок депутата Сидякина. Депутаты от «Справедливой России» пришли в зал с белыми лентами на костюмах и при этом бойкотировали обсуждение законопроекта, отказываясь вообще говорить о нем. Коммунист Родин говорил о задержаниях посетителей в кафе «Жан-Жак». Единоросс Плигин советовал депутатам читать «Окаянные дни» Ивана Бунина.

То есть все вели себя хоть и по-разному, но одинаково эксцентрично, как будто всей Госдумой разыгрывали одну большую пьесу — пьесу о настоящем парламенте, в котором разыгрываются нешуточные споры, а по итогам этих споров рождается истина.

Я не берусь оценивать качество этой постановки — я не театральный критик. Но тем, кого тоже впечатлило это обсуждение в Госдуме, я хотел бы напомнить о том, против чего люди в Москве и других городах протестовали в декабре. Время сейчас летит как-то особенно быстро, все забывают о том, что было вчера, а события полугодовой давности кажутся вообще какой-то позапрошлой жизнью. И сейчас кажется, что уже мало кто помнит, что поводом для декабрьских митингов в Москве и других городах стали именно выборы в эту Государственную думу и нарушения на этих выборах. Люди выходили на площади, потому что не верили, что эта Госдума выбрана честно.

С тех пор прошло полгода, власть продолжает преодолевать последствия декабрьских и прочих митингов, одной из таких мер, безусловно, стоит считать и сами поправки депутата Сидякина, и, что тоже важно, сам формат их обсуждения — именно такой, острый и напряженный. Я не знаю, помнит ли Госдума, что именно к ней, именно к способу ее избрания были претензии у десятков тысяч митингующих полгода назад, но сейчас Госдума ведет себя именно так, чтобы продемонстрировать, что она настоящая, а не понарошку.

Между этой Госдумой, в которой звучат слова «мох» и «Окаянные дни», и той Госдумой, которая была раньше, во времена Грызлова, есть гигантская видимая разница. Эта разница настолько впечатляет, что можно не заметить, что это ведь та же самая Госдума, какая была при Грызлове, или даже хуже. Поменялись некоторые имена, поменялись некоторые внешние признаки, но не более того. И надо сказать, что иллюзия перемен, оказывается, выглядит еще более неприятно, чем чистый, классический застой.

26 июня. Когда 22 июня на рассвете полиция штурмовала ройзмановский «реабилитационный центр» в лесу под Екатеринбургом, к этому можно было относиться по-разному — за годы существования «Города без наркотиков» по поводу деятельности этого фонда сложилось что-то вроде консенсуса в том смысле, что почти все, у кого есть какая-то позиция по поводу «Города без наркотиков», говорили, что это неоднозначная организация, и ее методы тоже не вполне однозначны. Людей, которые публично защищали Ройзмана и его методы от критики, можно пересчитать по пальцам одной моей руки — Ольга Романова, Елизавета Глинка, более известная, как Доктор Лиза. Еще Владимир Шахрин из группы «Чайф» и самый сильный и самый влиятельный друг Ройзмана — Михаил Прохоров.

Если помните, даже формальным поводом для прошлогоднего изгнания Прохорова из «Правого дела» стала персона Евгения Ройзмана — Прохоров не захотел от него избавляться, и в итоге избавились от самого Прохорова. Когда Прохоров выдвигался в президенты, Ройзман всячески поддерживал его. Я сам последний раз с Ройзманом виделся в штабе Прохорова этой весной. Когда полиция штурмовала ройзмановский центр в лесу, интереснее всего было услышать комментарий Прохорова по этому поводу. Думаю, не я один ждал этого комментария.