Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6543 ( № 8 2016)

Вторжению Наполеона в Россию, Бородинской битве в фильме уделено восемь минут. Совершенно непростительное «изменение», когда к Наполеону с письмом от Александра I скачет Борис Друбецкой. Хотя в романе эту важнейшую дипломатическую миссию исполняет генерал-адъютант его величества Балашов.

Последняя, шестая серия, длившаяся аж 82 минуты, не сумела свести концы с концами. Пожар Москвы, бегство наполеоновской армии, смерть Болконского, плен Пьера, Наташа и Пьер, княжна Марья и Николай Ростов… Втиснуть события целого тома в одну серию – трудная задача, потому есть ощущение, что смотришь аннотацию. Встреча Пьера с Платоном Каратаевым в плену ограничена тем, что Платон угощает его варёной картофелиной и знакомит со своей собачкой, называя её «сущёнка». У Толстого Каратаев называет её «шельма», но, видимо, это слово оказалось непереводимым, и его заменили на «сущёнку» – сучонку. Сцена ужата так, что не объясняет главного: эта встреча помогла Пьеру вновь обрести веру и вернула его к жизни.

И всё же есть в сериале момент, который поражает и многое объясняет. Перед тем как войти в Москву, Наполеон произносит монолог, сочинённый сценаристом Эндрю Дэвисом: «Одно слово – и я мог бы Москву уничтожить. Но я помилую её. И более того – дам ей справедливость и покажу, что такое настоящая цивилизация! Я помилую правителей… Это будет рассвет нового века в России». Со слов об «изменении России» и начинался сериал. Но вот беда – что-то, как говорят англичане, пошло не так. Наполеон, как и все «цивилизаторы» до него и после, был разбит, и более 30 лет Россия доминировала в Европе. Увы, создатели фильма не только невнимательно прочли Толстого, они ещё и плохо разбираются в истории.

Впрочем, в сравнении с последними антироссийскими проектами ВВС вроде «Третьей мировой» и «документального» фильма «Тайные богатства Путина» эта экранизация – шедевр. Но очевидно, что тема изменения России не даёт «англичанке» покоя.

Конец критики?

ТелевЕдение / Телеведение / Телепремьера

Теги:канал «Культура» , Дмитрий Трубочкин , программа «Критик»

О современном искусстве и шарлатанстве

Критиков считают паразитами на теле художника. Но не было, наверное, такой эпохи, в которую не сетовали бы на их нехватку.

«Критик – человек, который помогает понимать искусство. Критик превращает смутные впечатления в ясные высказывания», – говорит в одном из выпусков программы «Критик» на канале «Культура» её ведущий, искусствовед Дмитрий Трубочкин.

Но стремление «помочь понять» открывает перед критиком две дороги.

Первая связана с безграничной верой в автора. Она предлагает идти путём оправдания любого произведения – наличие в нём смысла, образа, идеи предполагается автоматически. Задача критика – лишь отыскать их, перевести авторское видение на общепонятный язык.

Вторая предполагает сомнение – не боги горшки обжигают, смысла в произведении может и не быть. Разобраться, в каком случае получилось хорошо, а в каком нет – вот и вся задача критики.

Дмитрий Трубочкин склонен скорее к апологии современного российского искусства, чем к сомнению в его ценности. Гости программы – профессиональные критики – демонстрируют стремление разобраться. И только в эти моменты передача становится интересной.

Обсуждали спектакль «Вий» скандального режиссёра Василия Сигарева, в основу которого положено изуродованное до неузнаваемости классическое произведение Гоголя. Марина Тимашева искренне недоумевает по поводу содержания спектакля. «Версия такая…» – пытается объяснить происходящее в «Вие» Сигарева Дмитрий Трубочкин.

Но раз у критика возникают лишь версии, а не само понимание, то это значит, что искомого превращения смутного в ясное не происходит, вместо него – выдумывание смысловтам, где они не явлены.

Собственно, здесь основное, пусть и нечаянное, открытие программы. Гости «Критика» всякий раз, давая общую оценку современной ситуации в российском искусстве, вплотную подходят к этому выводу. «В театре должен быть катарсис. В живом театре должен быть живой человек», – призывает Марина Тимашева. «Кто пойдёт в театр, где нет силы, глубины впечатлений?» – задаётся справедливым вопросом Татьяна Москвина. «Современное искусство – оголтелое шарлатанство», – подводит итог Денис Горелов.

Вопрос нехватки критики на наших глазах перерастает в констатацию её невозможности, потому что разъяснять и понимать в современном искусстве в большинстве случаев нечего. А когда за искусство выдаётся то, что им не является, то и критика превращается в шарлатанство. Потому изначальный порыв программы «Критик» – сделать современное искусство доступным для понимания – становится бессмысленным.

Виктор БЫСТРОВ

Говорок в Сети

ТелевЕдение / Телеведение / Телебрюзга

Куликова Поля

В социальных сетях часто обсуждают (осуждают) наше телевидение. Вот характерный разговорчик:

– Небогатый выбор на ТВ. Если отречься от «Воскресного вечера с Владимиром Соловьёвым» и «Политики с Петром Толстым», то отступника ждёт или «Секс с Анфисой Чеховой», или «Соблазны с Машей Малиновской»...

– Ну почему? А постоянные детективы с убийствами, а дежурные страсти по преступлениям «Петровки, 38», да и вообще сплошные мордобои и известия о разрубленных родственниках и детях в мусорных ящиках...

– Ну нет! Есть каналы про спорт и природу.

– В 60-е мы сокрушались, что в стране всего три телевизионных канала, но смотрели почти всё, что по ним показывали. Нынче – сотни, а смотреть почти нечего.

– Всегда ищу каналы с программами о животных. И нахожу их. Тех же млекопитающих, что показывают у Малахова или в «Доме-2», видеть не могу. Когда героев подобных шоу называют скотами, оскорбляют не их, оскорбляют животных.

Штрафные удары по фальсификаторам

ТелевЕдение / Телеведение / Телевойна

Фото: Сергей ЛОСКУТОВ

Теги:телевидение , история , Великая Отечественная война

В последние десятилетия на ТВ появилось много «искателей правды» о Великой Отечественной войне, которые во всей непростой военной истории нашей страны выискивают только трагические её страницы, а если таковых не находят, то безбожно лгут.

На вопросы «ЛГ» отвечает писатель, командир роты офицерского штрафбата во время Великой Отечественной войны, ныне генерал-майор Вооружённых сил СССР в отставке Александр Пыльцын.

– Александр Васильевич, почему вы стали писать книги о штрафных батальонах?