Валерий Шамбаров - День народного единства. Преодоление смуты

Очередная победа чрезвычайно подняла престиж Скопина. Блокада Москвы была фактически разрушена. 23-летнего полководца славили по всей стране. А царь, его дядя, опять потерпел поражение — посланная им под Коломну рать Мосальского была вдребезги разгромлена паном Млоцким. Авторитет Василия Шуйского падал, и рязанский лидер Прокопий Ляпунов прислал Скопину предложение произвести переворот и принять корону. Воевода с возмущением отказался, демонстративно порвав грамоту. Но и закладывать Ляпунова не стал, царь узнал об этом по другим каналам и затаил недоверие.

В Александровскую слободу стягивались свежие контингенты. Пришел Шереметев из Поволжья, из Москвы — ратники Куракина и Лыкова. Армия достигла 30 тыс. Хотя действовал Скопин по прежней тактике. Послал отряд из 300 конников, прорвавшийся в Троице-Сергиев монастырь и подкрепивший гарнизон. Другой отряд встал по соседству с монастырем, в с. Хребтово, угрожая осаждающим. Отряды Хованского и Барятинского заняли Ростов и Кашин, Чеглоков побил врага у Бежецкого Верха. В ноябре полк Головина тоже был двинут к Троице-Сергиеву монастырю, поставив острожки у сел Ботово, Константиново, Заболотье. Отсюда тревожили противника, перехватывали фуражиров. И вынудили Сапегу атаковать острожки — 15 ноября на них пошли 3 полка конницы, 20 ноября — 4 полка. Ничего, кроме потерь, это полякам не принесло. Через поредевшее кольцо осады в монастырь прорвался Жеребцов с 900 ратниками. А за ним — 540 воинов Валуева. Вместе сделали вылазку и дали сражение на Климентьевском поле. 12 января 1610 г. Сапега снял осаду и ушел на Дмитров. Полуторагодичная оборона Троице-Сергиева монастыря кончилась победой защитников.

В тушинском лагере поражения вызвали разлад, который усугубился прибытием послов Сигизмунда. С «цариком» они даже увидеться не пожелали и повели переговоры сугубо с панами, уговаривая их отправиться под Смоленск. Но те своими «корыстями» жертвовать не желали. Высчитали, что самозванец должен им… от 4 до 7 млн. руб. И соглашались идти к Сигизмунду, если тот заплатит эту сумму. Подобная фантастическая цифра вогнала послов в шок, они умоляли сбавить требования до разумных, пробовали расколоть «рыцарство», выискивая самых податливых. Дошло до драк и перестрелок. Лжедмитрию угрожали, его хаяли. И он, испугавшись, что им пожертвуют, переоделся в крестьянское платье и сбежал в Калугу. Тут уж пошел полный разброд. Брошенная «мужем» Марина соблазняла панов, пытаясь играть роль самостоятельной лидерши-«царицы». Но ее никто не воспринимал всерьез, и она тоже сбежала — в Дмитров к Сапеге. А тут и след «царика» отыскался, он разослал воззвания, объявив поляков изменниками, и требовал истреблять их. Казаки вознамерились идти в Калугу. Заруцкий с Ружинским напали на них и перебили до 2 тыс. Но часть казаков озлобилась и ушла, а в отместку за избиение атаман Беззубцев истребил польский гарнизон в Серпухове.

Куда успешнее были контакты послов с «тушинскими боярами». Филарет Романов, Дмитрий Трубецкой, Михаил Салтыков, Рубец-Мосальский, дьяк Грамотин и другие Шуйского не особо любили, но и «царика» презирали. И после переговоров сочли, что возможен компромиссный вариант, который мог бы и русскую Смуту замирить, и Польшу удовлетворить: пригласить на царствование королевича Владислава. Но о подчинении России полякам речь отнюдь не шла. Были выработаны предварительные условия, 18 пунктов, по которым королевич должен быть крещен в православие (так же, как Сигизмунд перешел в католичество при избрании на польский трон), оговаривалась территориальная целостность страны, незыблемость Православной Церкви, запрет строить в России костелы и пускать жидов, вводить унию — «чтобы учители римской и люторской веры не учинили разорвания в церкви», править новый царь должен был «по старине», а если понадобится изменить русские законы, то делать это лишь после совета с Думой на Земском соборе — «и то вольно будет боярам и всей земле».

С этими пунктами посольство во главе с Салтыковым и Андроновым поехало под Смоленск, где дела у короля шли неважно. Легкие пушки не могли сокрушить стен крепости. Поляки стали вести минную войну. Но талантливый архитектор Федор Конь при строительстве это предусмотрел. Под стеной имелись галереи-«послухи» с особой акустикой, позволяющие определить, где роются подкопы. 16 января смоляне встречным ходом докопались до минной галереи, втащили под землю пушку и расстреляли картечью вражеских саперов, а подкоп начинили порохом и обрушили. 27 января прорылись до второй мины, снова применили пушку, но зарядили ее ядром «со смрадом» — серой и другими дымовыми веществами. Выкурили противника и подорвали галерею. Третью взорвали 14 февраля, похоронив саперов и французских инженеров. Из-за этих неудач послы «бояр» встретили самый ласковый прием. Польские сенаторы поспорили лишь по нескольким пунктам — вроде разрешения построить в Москве хотя бы один костел. Насчет крещения королевича в православие отвечали уклончиво, хотя в целом сочли, что эти статьи могут стать «предварительным» договором. Дескать, потом их должен будет утвердить сейм. Чего сейм, конечно, не сделал бы — зато пока договор вполне годился для агитации русских за короля.

Скопин продолжал одерживать успехи. Куракин и Лыков обложили Сапегу в Дмитрове. Штурмовать его было трудно, но стрелки на лыжах вертелись у стен, сбивая защитников.

Выманивали польскую конницу, она вязла в снегу, а лыжники поражали ее и убегали под прикрытие леса. Марина сама носилась по стенам, вдохновляя осажденных, однако настроение у них становилось все более кислым. Наконец Сапега сжег Дмитров, бросил тяжелые пушки и ушел к Волоколамску, а «царица» его предложение вернуться в Польшу отвергла и в мужской одежде с отрядом из 300 казаков отправилась к Лжедмитрию в Калугу. Отряд Валуева взял Можайск. А главные силы русской армии приближались к столице. Уже не думая о сопротивлении, тушинский гетман Ружинский б марта 1610 г. объявил: кому куда угодно, пусть туда и идет, — и зажег лагерь. Хлынули кто к Лжедмитрию, кто к Шуйскому, каяться, кто к границам. 12 марта Скопин-Шуйский вступил в Москву, встреченный как национальный герой.

Тушинцы и сапежинцы собрались под Волоколамском, где окончательно переругались, на сходке передрались, Ружинский получил травму и умер. И силы разделились. Одни безоговорочно ушли служить королю — Заруцкий и 3 тыс. казаков, касимовский царь Ураз-Мухаммед, часть поляков. Сапега предпочел союз с Лжедмитрием. А часть во главе со Зборовским продолжила торговаться с королем из-за жалованья. Хотя требования снизила до 100 тыс. злотых и просила выплатить их наличными или дать ассекурацию (по польским законам это означало, что недополучившие жалованье имеют право сами собрать его в королевских имениях — примерно так же, как в России, грабежом). У Сигизмунда ни денег, ни желания выдавать ассекурации не было, и торг затянулся.