Валерий Шамбаров - День народного единства. Преодоление смуты

Вдобавок голландцы принялись пиратствовать на коммуникациях, пошла охота за карраками — огромными, до тысячи тонн водоизмещением, трансокеанскими судами, курсировавшими раз в год между Филиппинами и Америкой и между Индией и Китаем. Захватив только одну из каррак, нидерландцы продали в Европе груз шелка и фарфора за 3,5 млн. гульденов. Такие действия вызвали протесты во многих государствах, но директора Ост-Индской компании дали заказ знаменитому юристу Гуго Гроцию, и он написал трактат «О свободном море» — который, кстати, стал основой и для всех последующих международных законов о судоходстве в открытом море и «призовом праве». Но и со своими союзниками-англичанами, благодаря коим Нидерланды смогли устоять против испанцев, они в колониях не церемонились. Принялись теснить фактории британской Ост-Индской компании, нападали на ее суда или требовали убираться прочь, угрожая потоплением.

В Англии в 1603 г. умерла Елизавета, и за неимением других наследников на трон взошел шотландский король Яков I, сын казненной Марии Стюарт. Он стал первым монархом Англии, Шотландии и Ирландии, и как раз Яков ввел термин «Великобритания», хотя до фактического объединения было далеко, шотландские пресвитеры правили своей страной сами по себе. И положение Британии было тоже куда как далеко от «величия». Несмотря на произошедший скачок в развитии промышленности и торговли, Англия была еще экономически слабой, аграрной страной, 80 % населения жило в деревне. Многие предприятия: печи для литья, промыслы углежогов — оставались весьма примитивными.

Королевский флот составлял всего 40–50 кораблей. Предполагалось, что при угрозе войны он дополнится купеческими и пиратскими судами, но и тоннаж торгового флота был незначительным, треть товаров ввозилась на иностранных судах, в основном голландских. И на рынках господствовал импорт — тоже голландский. В общем, политика Елизаветы покровительства протестантам, сперва давшая выигрыш, обернулась бедствием: окрепнув, Нидерланды душили Англию. Ничего хорошего не принесла эта политика и внутри страны. Учение кальвинизма обрело много сторонников, в Англии они называли себя пуританами, и пошел религиозный разброд. Причем кальвинизм был популярен среди купцов, «нового дворянства», и пуритане теперь верховодили в разболтавшейся палате общин. И оказалось, что с Яковом связывают свои надежды разные конфессии. Католики — поскольку он был сыном католички Марии Стюарт, а пуритане — поскольку он прибыл из кальвинистской Шотландии.

Король пробовал преодолеть раздрай по-хорошему, созвав Хэмптонкортский совет из представителей разных верований, чтобы найти компромисс. Ничего из этого не вышло. Пуритане подали «Тысячелетнюю петицию», требуя отмены института священнослужителей и церковной реформы по своему образцу. Но Яков на себе знал, к чему привела такая реформа в Шотландии, и притязания отверг: «Вы хотите собрания пресвитеров на шотландский манер, но оно так же мало согласуется с монархией, как черт с Богом, тогда начнут собираться Джим с Томом, Уиллом и Диком и будут обсуждать меня, мой Совет, всю нашу политику». В итоге король взял курс на «золотую середину» — на укрепление прежней англиканской церкви.

Что не удовлетворило ни одно крыло оппозиции. Католики организовали «пороховой заговор» и попытались взорвать Якова вместе с парламентом. Их поймали и казнили — в Англии до сих пор очень весело празднуется эта казнь, с шутками и прибаутками граждане сжигают чучело Гая Фокса. Но и пуритане начали против короля широкую агитацию. Он ответил репрессиями, протестантов арестовывали, штрафовали, пороли плетьми, активистам отрывали уши (в Англии уши у преступников не отрезались, а именно отрывались). Многие бежали в Голландию, Шотландию. Во внешней политике Яков отказался от дальнейшей помощи Нидерландам и заключил мир с Испанией.

Однако голландцы быстро нашли себе другого покровителя — французского Генриха IV. Это был один из самых популярных королей в истории Франции. При восшествии на престол он даже пообещал «курицу в каждом крестьянском котле по воскресеньям» — что для французских крестьян было недостижимой роскошью. Правда, курица так и осталась благим пожеланием, а голодные бунты кроканов на юге страны Генрих подавил без всякой жалости, перевешав мятежников. Но он выгнал испанских интервентов, присоединил к Фран ции несколько городов. И страна смогла отдохнуть после 30-летней резни. В Париже началось широкое градостроительство. Хотя двор Генриха по привычке напоминал военный лагерь. В Лувр запросто вваливались поставщики, маркитантки, солдаты, духовенство выражалось «как извозчики», а дамы были из таких, что привыкли таскаться с войсками, — сыпали площадной бранью и даже дрались на дуэлях из-за мужиков. Что считалось у кавалеров прекрасным зрелищем, особенно когда подруги ради пущего ажиотажа махались шпагами, разоблачившись до пояса.

А сам Генрих, король-солдат, был идеалом французского дворянина: храбрец, гуляка и бабник, историки насчитывают у него 56 «официальных» любовниц без учета мимолетных связей. Привычки его остались солдатскими. Он ходил в рваной одежде, грязных сапогах. И точно так же, как большинство тогдашних дворян, терпеть не мог стричься и мыться. Придворный д’Обинье пустил шутку: «Настоящего дворянина находят по запаху», и современники утверждали, что королевский запах «способен убить на расстоянии любого врага». А фаворитка д’Антраг жаловалась, что от него «воняет падалью». В своей политике Генрих взял курс на борьбу против испанских и германских Габсбургов и охотно стал помогать голландцам.

Но после долголетних войн казна Франции была пуста. Искали способы поправить дело. Например, чиновникам, купившим должности, разрешили передавать их по наследству, если будут платить особый налог — «полетту». Другим способом стала женитьба короля — посватались к Марии Медичи. Медичи были одной из самых одиозных семей Европы. О таких ее представителях, как Козимо, Лев X, Климент VII, Екатерина, уже упоминалось. Другие были не лучше. Пьетро, дед Марии, зарезал свою жену. Двоюродную сестру Марии, Изабеллу, наоборот, придушил ее муж. А великого герцога Тосканского Франческо Медичи, у которого Мария воспитывалась, женила на себе любовница Бьянка Капелла — она сперва приказала умертвить собственного мужа, а потом, чтобы привязать к себе герцога, притворилась беременной. Купила «на корню» трех неродившихся детей у беременных простолюдинок, двое младенцев оказались девочками, а мальчика Бьянка предъявила как своего. Всех свидетелей аферы, включая матерей и лишних детей, по распоряжению герцогини удушили.