Петр Филиппов - Я был в расстрельном списке

Рыночные реформы привели к тому, что уже к лету 1992 года российская политическая элита раскололась. На одном фланге — демократы, поддерживавшие президента и правительство реформ. Они выступали за вхождение России в мировой рынок, привлечение иностранного капитала с его высокими технологиями, верили, что двигателем нашего развития станет интерес самих граждан и фирм, их желание больше зарабатывать и лучше жить.

На другом фланге — коммунистические и ура-патриотические партии и фракции «красных директоров». Они не видели для себя перспектив в условиях рыночной конкуренции, настаивали на «особом пути» России, для которой «не подходит западная демократия, а рыночные отношения убийственны». Оппозиция требовала возврата планирования, государственных цен и субсидий предприятиям, увеличения социальных выплат населению, не заботясь, откуда взять на это средства. Их популистские требования поддерживала значительная часть населения, придавленная тяготами переходного периода.

Между этими флангами располагалось «болото», «центристы» — чиновничество, часть региональных руководителей и директоров предприятий, которые призывали соединить несоединимое. Директора-центристы хотели сохранить рыночные цены на продукцию их предприятий и государственные цены на поставляемое им сырье и топливо. Они были не против снижения инфляции, но рассчитывали на льготные кредиты предприятиям. Они были за изобилие продуктов, но требовали отгородиться от импорта высокими таможенными барьерами.

К лету 1992 года в России фактически установилось двоевластие. Действовавшая тогда Конституция 1978 года была полна противоречий. В ней признавалось разделение властей, но Съезд народных депутатов (в перерывах между съездами — Верховный Совет) мог принять к рассмотрению любой вопрос, фактически подменяя исполнительную власть. Но главная опасность была в том, что большинство депутатов перешло на сторону противников реформ.

В декабре 1992 года на VII Съезде народных депутатов отношения накалились до предела. Съезд не утвердил на пост председателя правительства Егора Гайдара, до этого исполнявшего обязанности премьер-министра. Новым премьером стал Виктор Черномырдин, бывший председатель правления «Газпрома», заместитель председателя правительства по топливно-энергетическому комплексу. Он понимал интересы директоров, и оппозиция связывала с ним свои надежды.

Правительство Черномырдина колебалось между жесткой финансовой политикой и инфляционным стимулированием промышленности. Первым его шагом было решение о финансовой поддержке топливно-энергетического комплекса. Но лучше не стало. Инфляция выросла, спад продолжался, реальные доходы населения упали, увеличилась безработица. Неудивительно: в условиях высокой инфляции любые вложения в производство не дают прибыли. Зато для банков высокая инфляция — золотое дно, потому что они присваивают около половины доходов от эмиссии. Капитал перетекал из промышленности в финансовую сферу, положение предприятий ухудшалось. Без снижения инфляции надежды на экономический рост были наивностью, но оппозиция по-прежнему требовала кредитов и дотаций.

Как разрешить конфликт властей? Президент предложил сделать это через всеобщий референдум. Тогда оппозиция попыталась отрешить президента от власти на внеочередном IX Съезде народных депутатов 26 марта 1993 года. Не удалось — съезд одобрил проведение референдума. В ходе подготовки к нему конфликтующие стороны стремились перетянуть граждан на свою сторону. Говорили и по существу, и вокруг да около, использовали новые для России политические технологии. Запомнилась музыкальная фраза — подсказка голосующим «Да. Да. Нет. Да», которую распевали на мотив «И даже пень в весенний день березкой снова стать мечтает». Наслушавшись всего, 25 апреля 1993 года доверие президенту высказали около 59 % проголосовавших, одобрили политику президента и правительства с 1992 года 53 %, сочли необходимым досрочные выборы президента около 32 %, а досрочные выборов депутатов — 43 %. То есть народ фактически и президента с его курсом поддержал, и оппозиционный съезд распускать отказался. Оппозиция не признала победы Ельцина на том основании, что 38 млн человек не участвовали в референдуме. 1 мая 1993 года Фронт национального спасения организовал многотысячные демонстрации в Москве под антипрезидентскими лозунгами, которые стали прологом силового разрешения конфликта.

История показывает, что во многих странах в период смут и радикальных реформ нередко формируется несколько центров власти. Россия не стала исключением. Конфликт был вызван прежде всего желанием руководителей Верховного Совета взять в свои руки исполнительную власть, которую в России традиционно считают настоящей властью. Столкновение было неизбежным.

Принципу демократии, то есть право большинства навязывать свое решение меньшинству, противостоят принципы либерализма, то есть естественное право человека на свободу самореализации, на оценку его усилий конкурентным рынком. Грубо говоря, кто определяет цены: рынок или городской совет? Во время борьбы с тоталитарным строем это различие в рядах демократов почти не проявлялось. Раскол произошел в процессе рыночных реформ.

Многие депутаты демократической ориентации полагали, что высшая власть в стране должна быть устроена по аналогии с акционерным обществом. Акционеры избирают из своего состава Совет директоров, который определяет политику компании, контролирует и стимулирует менеджеров. То есть высшая власть — не у топ-менеджеров, а у акционеров. Чиновники-менеджеры должны работать под надзором избирателей (акционеров) или избранных ими депутатов. В правильно устроенном демократическом государстве парламентский контроль позволяет реализовать политику, отвечающую интересам населения, обуздать коррупцию, заставить бюрократию служить, а не наживаться.

Но как быть, если воззрения депутатов отражают архаичные воззрения самого народа? В 1991–1993 годах в вопросе о власти многие демократы попали в ловушку. Они посчитали, что лозунг «Вся власть Советам!» сохраняет актуальность, поскольку высшая власть должна быть у парламента. Во время радикальных рыночных реформ такой вывод оказался ошибочным. Почему?

Я уже отмечал, что при советской власти Советы народных депутатов были бутафорией. Их исполкомы беспрекословно подчинялись аппарату партийных комитетов КПСС. К началу 1990-х годов значительная часть населения осознала порочность власти партноменклатуры. Популярным было требование предоставить Советам «реальную власть». Какие чаяния народа они отражали? Среди их приоритетов не просматривались конкурентный рынок, частная собственность, расслоение общества на предпринимателей и лиц наемного труда. Сами народные избранники не были юристами или экономистами. Они не ведали, как устроена современная рыночная экономика, какие существуют демократические институты и как они работают. Обсуждение и принятие законов не слишком их волновало, ограничивались лишь лозунгами. По моим подсчетам из 1060 народных депутатов РСФСР реально в разработке законопроектов участвовали всего 9 человек. Остальные пошли в депутаты, чтобы помочь своим регионам со снабжением дефицитными ресурсами. Они ходили по министерствам, размахивая депутатскими удостоверениями, пытались выбить дополнительные лимиты.