Николай Черкашин - Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты

Показывал фото на экране. Удивительный эффект — здесь, в море, любое возникшее на экране лицо казалось душой, вызванной с того света. Жутковатое ощущение медиума, оснащенного современными информационными технологиями. Но именно море, как некое сгущенное время, и создает эту фантасмагорию...

Было много вопросов.

В 14 часов вошли в порт Пирей. Десятки океанских судов — лайнеров, ролкеров, балкеров, сухогрузов, контейнеровозов — стоят кормой к городу, носом к морю. Наше место в порту называется Карвунярико, терминал «Альфа». Надо запомнить этот адрес в огромном пирейском порту. А пока рассаживаемся по автобусам — это дело у нас четко организовано, почти по-военному, благодаря усилиям административной группы во главе с Еленой Альбертовной Парфеновой. По машинам! И покатили...

На этот раз едем на русское кладбище Анастасеос. Там нас встретили колокольным благовестом. По обе стороны главной аллеи — роскошные беломраморные усыпальницы, дворцеподобные склепы, мавзолеи... На этом великолепном фоне ютятся более чем скромные памятники русским морякам, чудом уцелевшие от сноса. Их спасли русские эмигранты и члены русской общины, живущие в Греции.

А вот и наша часовня... Таких часовен я еще никогда не видел. Она была сложена из надгробных плит русских моряков, скончавшихся в разные времена на кораблях, заходивших в главный порт Греции. Воздвигли столь странное сооружение не от хорошей жизни. Ни у советского, ни у нынешнего российского посольства не нашлось лишних драхм или евро на содержание матросских могил в Пирее. Русский участок теснили со всех сторон склепы тех греков, чьи родственники покупали здесь землю. И тогда, как рассказывала Ирина Жалнина, было принято соломоново решение: сложить из мраморных надгробий часовню, которую уже никто не сдвинет с места. Вот и смотрят на вас со всех сторон света, на все румбы имена усопших моряков... Нигде в мире подобного нет! Еще одно — печальное — чудо света.

В литии приняли участие и офицеры военного атташата, приехавшие из российского посольства. Снова стоим с Игорем Горбачевым в почетном карауле у Андреевского флага. Нас сменяют полковник Латынин и подполковник Нелюбов. Теперь можно походить по рядам крестов и надгробий. Без труда нахожу могилу контр-адмирала Александра Владимировича Плотто... Один раз я уже был у него здесь лет десять назад.

Русско-японская война стала первой в истории, в которой приняли участие подводные лодки — корабли небывалого типа, только-только входившие в состав флотов мировых морских держав.

В апреле 1904 года у Порт-Артура на минах подорвались броненосцы «Ясима» и «Хацусе», японцы же посчитали, что их атаковали русские подводные лодки, и вся эскадра долго и яростно стреляла в воду. Это был первый салют нашим подводникам! Командующий 1-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал В.К. Витгефт приказал дать хитроумную радиограмму о подрыве японских броненосцев и о том, что адмирал благодарит подводные лодки за удачное дело. Конечно, японцы перехватили это сообщение и «приняли его к сведению».

К концу 1905 года во Владивостоке находилось 13 подводных лодок. Все они вошли в Отдельный отряд миноносцев, который подчинялся начальнику Владивостокского отряда крейсеров контр-адмиралу К.Я. Иессену. А руководство действиями Отдельного отряда возложили на командира подводной лодки «Касатка» лейтенанта А.В. Плотто, а его заместителем был назначен лейтенант И.И. Ризнич, командовавший подводной лодкой «Щука». Таким образом, Плотто был первый командир первого Отдельного отряда подводных лодок. Его называли «дивизион самоубийц». Капитан 2-го ранга Александр Плотто и его субмарины — «Дельфин», «Сом», «Касатка» — это точка отсчета к той великой подводной армаде, которая была создана в нашей стране во второй половине XX века. Все наши подводные флотоводцы, вплоть до нынешних адмиралов, стоят по ранжиру истории ему в затылок. Первым-то был он — Плотто. И самые первые в мире отчеты о боевом применении подводных лодок написал он, Александр Владимирович.

Шальные ветры Гражданской войны занесли семью контр-адмирала Плотто сначала в Севастополь, а оттуда в Стамбул. Король Греции пригласил первого флагмана русских подводников в Афины в качестве инструктора для нарождавшихся подводных сил греческого флота. Так Александр Владимирович навсегда осел в Пирее. Скончался он на 79-м году жизни, в 1948 году. Наш современник по минувшему веку.

Я стоял перед могилой Плотто с чувством невольной вины. Ни в одном из российских военно-морских музеев не встретишь не то что портрета этого замечательного моряка, даже имя его не упомянуто. Забыли сказать о великой заслуге Плотто в фундаментальном «Морском биографическом словаре». А все потому, что у советских историков он проходил по разряду «белоэмигрантов». И двадцати послеКПССных лет оказалось мало, чтобы исправить вопиющую несправедливость. Помнят о нем разве что здесь, в Пирее, да в Париже, где живет его внук — полный тезка деда. Именно от него я многое узнал, побывав в парижском доме Александра Владимировича, осмотрев его домашний музей, посвященный Русской эскадре в Бизерте.

Александр Плотто-младший появился на свет в Севастополе в недоброе время — в 1920 году, в самый разгар белой эвакуации. Младенцем покинул Россию на борту отцовского корабля. Его отец, лейтенант Владимир Александрович Плотто, командовал миноносцем «Гневный» и именно на нем, как и его сотоварищ по флоту лейтенант Манштейн на «Жарком», вывез свою семью в Константинополь.

«Шли годы. Саша Плотто вырос, стал Александром Владимировичем, получил хорошее техническое образование, — сообщает биографический очерк. — Появилась семья, родились три сына, которым он дал любимые русские имена Михаил, Владимир, Петр, потом внуки. К сожалению, они уже не говорят по-русски. Выйдя на пенсию, А.В. Плотто занялся настоящим делом, как он считает, главным в его жизни — возвращает из небытия имена, даты, лица, принадлежащие тому периоду русской истории, который долгие десятилетия предавался забвению или анафеме.

Каждый день, вот уже на протяжении десяти лет, он неизменно, с кожаным портфелем в руке, к которому добавился в последнее время ноутбук, отправляется в старинный замок Винсент, где сейчас размещается исторический отдел армии и военно-морского флота Франции. Здесь в специальных металлических ящиках размером с большую посылку хранится настоящее сокровище — документы, личные бумаги офицеров и матросов Русской эскадры, вывезенные из Севастополя. За все эти годы А.В. Плотто смог ознакомиться с содержанием менее чем половины из них: архив занял 60 несгораемых ящиков.

Может так статься, что в скором времени эти архивы будут возвращены на родину, ведь Россия уже начала кое-что передавать Франции из ее документального наследия. А.В. Плотто доверено тщательно ознакомиться с русским военно-морским архивом. В памяти плоттовского компьютера сегодня тысячи фамилий. К слову, в этом же архиве он обнаружил послужной список своего деда, отца, многочисленных родственников, кровно связанных с историей российского флота. В 1998 году Александр Владимирович издал объемистый фолиант “На службе Андреевского флага в императорском флоте России”, где представлены биографии высшего офицерского состава флота. Сегодня к нему обращаются многие россияне, которые пытаются разыскать следы своих родственников, ставших эмигрантами. А.В. Плотто старается ответить всем. Это удивительно отзывчивый и потрясающе скрупулезный в бумажных делах человек.