Владимир Круковер - Мерзкие раввины

В августе 2001 Муниципальный отдел социального обеспечения в Беэр — Шеве зарегистрировал 7,627 детских случаев дел (составляющий общее количество 13.3 % общего населения детей), в Офаким: 1,410 (14.8 %), в Димоне 1,493 (11.6 %), в Араде 654 (8.3 %), в Нетивот: 1,263 (14.5 %), в Ерухам: 745 (21.6 %). Даже в богатых поселках Мэйтар, Лахавим и Омер около трех десятков детей нуждаются в социачльной защите. В докладе Союзом Защиты Детей и Центра помощи детям — жертвам сексуального насилия «МИТАЛ», на юге Израиля в 2001 г. были зарегистрированы 91 доказанных случаев сексуального насилия по отношению к детям. В отчете отмечается, что за каждую зарегистрированную жалобу, есть десять случаев, которые остаются неизвестными. В 1998, в Офаким, 10 детей сообщили о случаях сексуального злоупотребления, в Димона было 12 случаев, в Нетивот — 10 случаев, в Араде — 8 случаев, и в Беэр — Шеве — 61 случай.

По данным социолога д-ра Амоса Ролигера из Академического колледжа Эмек Исраэль: 79 % детей подвергаются в израильских школах словесным оскорблениям, 65 % в школе подверлись физическому нападению, треть школьников боятся ходить в школьные туалеты, 40 % опасаются выходить в школьный двор, 35 % не чувствуют себя уверенными в классе. 55 % девочек заявили, что они подвергались приставаниям, 68 % из них заявили, что жаловались учителям, но лишь 27 % согласны, что жалобы принесли результат.

По данным Израильского союза защиты детей 80 % стычек в школах рано или поздно переходят на расистскую почву.

В южном израильском городе Беэр — Шеве, которая благодаря репатриантам из бывшего Советского Союза является одним из самых «образованных» городов Израиля, каждый второй подросток–эмигрант оставляет школу, не получив аттестата зрелости и их число увеличивается с угрожающей скоростью. Заведующая кафедрой педагогики Негевского Университета профессор Тамар Горвиц, автор книги «Дети Перестройки в Израиле» (Academon, London, 1999) признает, что общество в целом и система образования в частности, оказались не готовы к приему большой волны эмиграции из СНГ. Проблема казалась решаемой с помощью простых организационных средств — увеличения количества классов, учительских ставок и так далее. Но все оказалось намного сложнее.

Десять–двенадцать лет тому назад подросток–репатриант из СССР оказывался, как правило, единственным в классе. Ему ничего не оставалось, как, преодолев все трудности, вливаться в группу сверстников–израильтян. Сейчас есть все возможности объединяться в русскоязычные самостоятельные группы и уходить из школы, в которой пышно процветают этническая ненависть и дискриминация по признаку происхождения. При этом опыт показывает (в нашей практике встречалось немало примеров) что по–прежнему у единственного в классе «русского» школьных проблем значительно меньше, чем у группы. Тем ни менее, число новых репатриантов школьного возраста таково, что достигнуть «идеального» распределения в классы по–одному просто невозможно. Каждый покинувший школу подросток лишается учебной, то есть ведущей для его возраста деятельности, а значит — «теряет лицо», чувствует себя ущербным, выброшенным.

На этот фон накладываются психологические и экономические трудности в семьях, где родители тоже социально унижены, таким образом завершается формирование неуправляемой, опасной для себя самого и для общества детской личности. Растет агрессия, ненависть к стране и ее населению, асоциальное поведение, компенсаторная сексуальность, как прямое следствие — преступность и наркомания. Группировки оставивших учебу и не нашедших работу ребят быстро втягивают в свою сферу «нормальных» подростков и в ближайшее время «русские» молодежные банды станут печальной реальностью дня. Они уже существуют в районе Беэр — Шеве, Хайфе, Тель — Авиве, Иерусалиме, Ришон Ле — Ционе, Нагарии, Рехогвоте, Ашкелоне и Ашдоде, в малых городках.

Несколько лет назад в Бэер — Шеве на стенах одной из школ появились графитти на иврите и русском языке: «Русский — наш язык», «Пережили Освенцим — переживем и Макиф–гимел». Так ученики с высокой мотивацией к учебе и дальнейшему повышению своего социального положения отреагировали на обстановку, царящую в стенах учебного заведения. Чуть позже в другой городской школе один за другим прокатились случаи жестокого избиения «русских» учениц. По свидетельству представителя Объединенных Американских еврейских общин на Ближнем Востоке Джозефа Альферта, узнавшие из сообщений прессы обо всех этих фактах члены организации были потрясены и немедленно выделили средства для борьбы с проявлениями этнической ненависти в школах Израиля. Но, обратившись в беэршевский муниципалитет, руководители проекта не нашли, с кем вести разговор. До настоящего времени в столице Негева не было адреса, куда мог бы обратиться подросток, страдающий от вербальной или физической агрессии на этнической почве, от дискриминации и издевательств.

Единственным выходом многим из них казалось объединение и сопротивление, причем нисколько не отпугивал криминальный характер таких действий. Один из членов молодежной группировки в беэршевском районе Нахаль — Бека, где подростки–выходцы с Кавказа и России, забыв былые противоречия, объединились с целью «бить местных», сказал нам: «Теперь они не посмеют нас трогать». Вся картина очень напоминала первую серию «Крестного отца».

22 мая 2011. Израиль переживает острейший жилищный кризис. Его следствием является немыслимая ситуация, когда семьи даже со средним достатком не могут мечтать о приобретении собственной квартиры. Фундамент этого кризиса был заложен еще в 90‑е годы и напрямую связан с прибытием миллионной «русской» алии.

Освежим в памяти события 20-летней давности: в начале 90‑х государство решило отказаться от своей многолетней политики обеспечения новых репатриантов бесплатным (или хотя бы дешевым) жильем. А ведь государственное жилье для репатриантов было краеугольным камнем всей политики государства по поощрению алии с середины 50‑х до конца 80‑х годов.

В начале 90‑х строительство такого жилья еще по инерции продолжалось, хотя темпы и объемы резко снизились. Из 10‑миллиардных долларовых кредитов, взятых под «абсорбцию алии», на строительство социального жилья не было выделено ни цента. В середине 90‑х это строительство де–факто практически было прекращено.

С 96 года это было зафиксировано и де–юре, когда было объявлено, что строить бесплатное жилье для репатриантов больше не будут, а имеющиеся излишки из фондов Амидара и Амигура также целесообразно приватизировать или продать. Таким образом, у новых репатриантов не осталось иного выхода, как покупать или снимать жилье по ценам свободного рынка.