Виктор Гюго - Что я видел. Эссе и памфлеты

Подлинное правительство страны – это не то правительство, которое предлагают нам подобные законы. (Возгласы слева «Нет! нет!». – Справа «Нет! Именно то!».)

Господа, в таком веке, как наш, для такой нации, как Франция, после трех революций, поставивших перед нами в неожиданном порядке массу основных вопросов цивилизации, подлинное правительство, хорошее правительство – это то, которое принимает все условия общественного развития, которое наблюдает, изучает, исследует, экспериментирует, которое воспринимает разум как помощника, а не как врага, которое помогает истине выйти победительницей из столкновения с различными взглядами, которое способствует всестороннему действию свободы и делает плодотворными все силы, которое искренне берется за проблемы образования детей и предоставления работы людям! Истинное правительство – это то, для которого восходящий свет знания не является злом и которому не внушает страх усиливающийся народ! (Возгласы одобрения слева.)

Истинное правительство – это то, которое честно ставит на повестку дня, чтобы подробно изучить и доброжелательно разрешить, столь неотложные и столь важные вопросы, как кредит, заработная плата, безработица, товарное обращение, производство, потребление, колонизация, разоружение, стеснённость в средствах и благосостояние, богатство и нищета, все обещания конституции, одним словом – великий вопрос о народе.

Истинное правительство – это то, которое организует, а не то, которое подавляет! То, которое встает во главе всех идей, а не то, которое позволяет увлечь себя злобным предубеждениям! Истинное правительство Франции в девятнадцатом веке, нет, это не то, и никогда не будет тем, которое движется назад! (Сильное волнение в зале.)

Господа, в такие времена, как эти, опасайтесь отступить!

Вам много говорят об ужасной, зияющей пропасти, в которую может упасть общество.

Господа, такая пропасть действительно существует; но она не перед вами, она позади вас.

Вы не упадете в нее, если будете двигаться вперёд, она поглотит вас, если вы отступите назад. (Аплодисменты слева.)

Будущее, в которое нас ведет безумная реакция, достаточно близко и достаточно различимо, чтобы в нем можно было увидеть ужасные очертания. Послушайте! еще есть время остановиться. В 1829 году можно было избежать 1830-го. В 1847-м можно было избежать 1848-го. Было достаточно послушать тех, кто говорил обеим, увлекаемым в бездну монархиям: вы на краю пропасти!

Господа, я имею право так говорить. Как бы я ни был безвестен, я один из тех, кто сделал то, что смог, я один из тех, кто предупреждал обе монархии, кто делал это честно, кто делал это тщетно, но делал это с самым горячим и самым искренним желанием спасти их. (Возгласы протеста справа.)

Вы это отрицаете! Ну что ж! я сейчас назову вам одну дату. Прочтите мою речь, произнесенную в палате пэров 12 июня 1847 года 9; г-н де Монтебелло должен ее помнить.

(Г-н де Монтебелло опускает голову и хранит молчание. Спокойствие восстанавливается.)

Я предупреждаю вас в третий раз; потерплю ли я в третий раз неудачу? Увы! я опасаюсь этого.

Люди, которые управляют нами, министры! – и, говоря так, я обращаюсь не только к явным министрам, которых вижу здесь на скамье, но и к министрам тайным, поскольку в настоящий момент есть два вида правящих: те, которые действуют у всех на виду, и те, которые прячутся (смех и крики «Браво!») , и мы все знаем, что г-н президент республики – это Нума, у которого есть семнадцать Эгерий 10 (взрыв смеха) , – министры! знаете ли вы, что делаете? видите ли вы, куда идете? Нет!

Я сейчас вам это скажу.

Эти законы, которых вы у нас просите, эти законы, которые вы вырываете у большинства, через три месяца вы заметите, что они неэффективны, да что я говорю, неэффективны? Усложняют ситуацию.

Можно предсказать, что на первых же выборах, которые вы попытаетесь провести, едва вы примените переделанное вами избирательное право, как это обернется поражением реакции. Вот что касается вопроса о выборах.

Что касается прессы, несколько разоренных или погубленных газет обогатят своими останками те, которые выживут. Вы находите, что газеты слишком раздражены и слишком сильны. Ваш закон будет иметь замечательный эффект! через три месяца вы удвоите их силы. Правда, вы также удвоите их гнев. (Возгласы «Да! да!». – Сильнейшее волнение в зале.) О, государственные мужи! (Смех в зале.)

Вот что касается газет.

Что касается права собраний – очень хорошо! народные собрания будут поглощены тайными обществами. Вы заставите вернуться в них тех, кто хотел их оставить. Последствия неизбежны. Вместо собраний в зале Мартель и в зале Валентино, где присутствуют ваши комиссары полиции, вместо собраний под открытым небом, где все волнения улетучиваются, у вас повсюду будут тайные очаги пропаганды, где все ожесточается, где любая идея обернется страстью, где то, что было лишь гневом, превратится в ненависть.

Вот что касается права собраний.

Итак, вас покарают ваши собственные законы, вы будете ранены вашим собственным оружием!

Принципы выступят против вас со всех сторон; гонения сделают их сильнее; негодование сделает их ужасными! (Движение в зале.)

Вы скажете: Опасность увеличивается.

Вы скажете: Мы нанесли удар всеобщему избирательному праву, и это ни к чему не привело. Мы нанесли удар праву собраний, и это ни к чему не привело. Мы нанесли удар свободе печати, и это ни к чему не привело. Нужно вырывать зло с корнем.

И тогда, увлекаемые непреодолимой силой, как несчастные одержимые, порабощенные самой неумолимой из всех логикой, логикой сделанных ошибок (возглас «Браво!») , под давлением рокового голоса, кричащего вам: Идите! Продолжайте идти! – что вы сделаете?

Я останавливаюсь. Я из тех, кто предупреждает, но я заставляю себя замолчать, когда предупреждение может показаться оскорблением. Я говорю сейчас только из чувства долга и с глубокой печалью. Я не хочу заглядывать в будущее, которое, быть может, уже слишком близко. (Сильное волнение в зале.) Я не хочу забегать вперед и выдвигать болезненные гипотезы касательно последствий ваших ошибок. Я останавливаюсь. Но я говорю, для добрых граждан ужасно видеть, как правительство вступает на хорошо известную дорогу, в конце которой разверзлась пропасть.

Я говорю, что мы видели уже много правительств, катящихся под уклон, но ни одного, поднявшегося обратно. Я говорю, что с нас, являющихся не правительством, а всего лишь нацией, довольно опрометчивости, провокаций, реакции, оплошностей, совершенных от избытка способностей, и безумия, порожденного избытком благоразумия! С нас довольно людей, которые губят нас под тем предлогом, что они нас спасают! Я говорю, что мы не хотим новых революций. Я говорю, что так же, как прогресс является благом для всех, революции уже не будут благом ни для кого. (Живое и глубокое одобрение в зале.)