Татьяна Калугина - Пути восхождения

На картине всадник с натянутою тетивой лука, верхом на гордом, благородном коне целился очень далеко — куда-то в пылающее красным заревом небо. Это был скорее вызов грядущему, нежели преследование какого-либо врага. Смотреть далеко вперед и быть готовым вступить в бой за лучшее будущее человечества — таким качеством наделил своего героя Гэсэра монгольский народ. Это качество в полной мере было свойственно и Юрию Николаевичу Рериху.

Моя первая встреча с Юрием Николаевичем затянулась почти до полуночи. Вообще, что греха таить, все мы злоупотребляли его гостеприимством — уж очень трудно было от него уходить.

— Скажите, пожалуйста, а какие темы вы затрагивали с ним в последующих беседах? Как он расценивал современность? Интересовался ли устремлениями молодежи?

— Думать о будущем и не интересоваться молодежью — это было бы пустой фантазией. Юрий Николаевич отнюдь не был фантазером — он исходил всегда из современного положения и, зная, что конкретными носителями будущего являются новые поколения, трезво оценивал нашу молодежь. Когда однажды я спросил у него, как он относится к излишней жажде материальных благ у молодежи, к погоне за «красивой жизнью», он ответил мне: «В этом нет ничего страшного. Народ слишком изголодался за войну, хочет жить лучше и порою захватывает лишнее. Один раз должно наступить естественное насыщение или даже пресыщение, и положение изменится. Жажда знаний, потенциал которой очень велик, возьмет верх над потенциалом «красивой жизни». Я верю в это».

Конечно, Юрий Николаевич не идеализировал молодежь, знал, что необходимо преодолеть еще много соблазнов, но он верил, что они будут преодолены. Так, несколько иронически смотрел он на увлечения западными образцами и считал, что такое внешнее подражательство внешним и останется, оно не затронет самого главного в человеке, того, что принесла с собою революция, — стремления к справедливости и чувства сопричастности ко всему, что происходит в мире. Юрий Николаевич абсолютно точно отмечал некоторую разбросанность, отсутствие четко намеченных целей у молодежи. Он говорил, что молодые люди часто бросаются на новинку, не разобравшись хорошенько что к чему. Это была чаще всего своего рода погоня за модой, за сенсацией, и Юрий Николаевич не раз говорил с чувством юмора, что жертвой такой «моды» был он сам. Его появление в Институте востоковедения АН СССР вызвало своего рода сенсацию среди учащихся — как-никак человек приехал из Индии! Заниматься у него посчитали нужным многие, и нередко между ним и будущими аспирантами происходили примерно такие диалоги:

— Юрий Николаевич, я хотел бы (хотела бы) попасть к вам в аспирантуру.

— Благое желание. Что же именно вас так интересует? Какие конкретно знания я могу вам передать? Чем лично могу оказать вам пользу?

Тут обычно наступала длительная пауза, которую прерывал совет Юрия Николаевича:

— Знаете ли, лучше подождем еще годик до того, как решать окончательно, к кому вам следует определиться. Подумайте хорошенько над тем, что вам надобно, а тогда уже видно будет — тот ли я человек, который может удовлетворить ваши интересы.

— А может быть, это объяснялось повышенным интересом к личности Юрия Николаевича, ведь он был одним из «Рерихов», что само по себе уже много значило?

— Возможно. Даже, наверное, так оно и было. Но это как раз и не нравилось Юрию Николаевичу. В «повышенном интересе» чаще всего сквозило неприкрытое любопытство, между тем как любопытство и жажда знания — вещи совершенно разные. Сам Юрий Николаевич уже в возрасте пятнадцати лет хорошо знал, чего он хочет и у кого ему следует заниматься. Потому на двадцать первом году своей жизни он имел уже звание магистра индийской филологии. Юрий Николаевич считал, что, прежде чем добиваться чего-то, необходимо четко представить себе, чего именно ты хочешь. А этого как раз и недостает в большинстве случаев нашей молодежи. Для молодых у нас действительно открыты все пути, но это отнюдь не означает, что следует все их испробовать, двигаясь вслепую за «подвернувшимся» случаем.

— Интересно, а как воспринял в целом свою жизнь на родине Юрий Николаевич? Ведь известно, что большую часть своей жизни он провел за рубежом, получил там высшее образование, работал в иностранных институтах. Вероятно, у него были некоторые трудности, чтобы как-то переориентироваться в наших условиях?

— А ему и не нужно было этого делать — Юрий Николаевич остался самим собою, ему это было легко именно потому, что ориентация у него всегда была русская. Он следил за всем, что у нас происходило, ему был совершенно чужд «западный» образ жизни, как и западнические тенденции в мировоззрении, тем более что в семье его всегда пользовались русским языком. Когда я однажды спросил у него, не сказалась ли перемена места и условий жизни на его научной деятельности, он ответил: «В Советском Союзе люди науки имеют все необходимое для своей деятельности и обеспечиваются гораздо лучше, чем в западных странах. Нужно только, чтобы работа их была направлена на пользу своего Отечества».

Это условие, такое естественное для самого Юрия Николаевича, исходило из традиции всей их семьи. В свое время отец его, Николай Константинович Рерих, писал: «…Исполнилось четверть века наших странствий. Каждый из нас четверых в своей области накопил немало знаний и опыта. Для кого же мы все трудились? Неужели для чужих? Конечно, для своего, для русского народа мы перевидали и радости, и трудности, и опасности. Много где нам удавалось внести истинное понимание русских исканий и достижений. Ни на миг не отклонялись мы от русских путей. Именно русские могут идти по нашим азийским тропам. И Юрий и Святослав умеют сказать о ценностях народных. Умеют доброжелательно направить молодое мышление к светлым путям будущего. Юрий — в науке, Святослав — в искусстве прочно укрепились. Разве для чужих?»

Если все члены семьи Николая Константиновича чувствовали себя странниками, то, оказавшись в России, Юрий Николаевич, конечно, почувствовал себя путником, возвратившимся домой. Мне очень запомнились его слова, сказанные им о судьбах России: «Ни одна капля крови, пролитая в революцию или в последнюю войну, не должна быть напрасно пролитой кровью. За это мы все в ответе».

— У Юрия Николаевича, вероятно, было сильно развито чувство ответственности?

— Безусловно. За все содеянное человек должен отвечать, и если он будет об этом знать заранее, то меньше будет необдуманных действий. Грешить для того, чтобы каяться, и каяться для того, чтобы спасаться, — это Юрий Николаевич считал недостойным человека. Если ты совершил ошибку, подумай, как ее исправить, но от твоего покаяния никому легче не станет. И он считал «отпущение грехов» смертным грехом религии.