Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию

15 апреля, докладывая, что Исполком Архангельского совета возражает против возврата каких-либо военных запасов «на том основании, что они нужны русской промышленности и революционной армии и что наши враги не могут завладеть ими», Янг добавил многозначительный параграф: «Они дали также понять, что любая акция с нашей стороны в духе недавних событий на Дальнем Востоке нежелательна» — явное (и первое) предупреждение, что насильственное вторжение, подобное предпринятому десять дней назад во Владивостоке, встретит сопротивление.

«Я склонен верить в искренность намерений советских властей, — поясняет он, — сохранить военные запасы для России, а не для Германии. В то же время недавняя отправка грузов (вызванная, несомненно, непреднамеренной утечкой информации о нашей глубокой заинтересованности в них) свидетельствует о том, что их не просто спасали от наводнения. Советские власти не хотели, чтобы эти грузы попали в наши руки. Выбор же в качестве места выгрузки территории неподалеку от Вологды, которая имеет железнодорожные и водные коммуникации во всех направлениях, весьма удачен, поскольку теперь грузы не могут быть захвачены ни нами, ни немцами».

Янг далее напоминает своему руководству, что недавние перемены в местном административном аппарате «усилили контроль большевиков и соответственно ослабили влияние дружественных нам властей». (Следует вспомнить, что выборы в Архангельский совет увеличили представительство большевиков и ослабили эсеров.) В то же время он был уверен в том, что, если воздействовать на Архангельский совет, он «пойдет на некоторое сближение с нами». Но «если мы применим силу, то это принесет нам кратковременный успех, вместе с тем мы лишимся значительно больших выгод экономического характера». Решение всех этих вопросов уже серьезно задерживается в связи с конфликтом из-за военных грузов. Поэтому, учитывая предложения советской стороны, он призывал британское правительство пойти на компромисс: «Наш престиж не пострадает, поскольку наши условия не были преданы гласности (имеется в виду инструкция министерства иностранных дел относительно публикации обращения к жителям)» [33] F.O. 371, vol. 3305, р. 390–392. .

Развивая дальше свою идею, Янг сообщил (18 апреля), что Архангельский совет, «используя свое влияние на центральную власть, предлагает срочно прийти к соглашению с нами по вопросу о военных запасах.

Он явно боится активного вмешательства с нашей стороны и стремится избежать его любой ценой». Янг еще раз повторяет, что вопрос посылки судов с продовольствием с целью вернуть военные запасы «потерял свою актуальность» [34] Ibid., р. 401–402. .

К 29 апреля обстановка обострилась по другим причинам. Председатель Архангельского губернского Исполкома (эсер) сообщил ему конфиденциально, что, если Москва не согласится на лондонские условия относительно возврата военных грузов, его комитет готов сам удовлетворить эти требования и даже провозгласить «независимость» на условиях, изложенных им в январе. Однако Янг, по-видимому, вовсе не был уверен в том, что его осведомитель располагает необходимыми для этого силами, и запрашивал Лондон о возможности заверить население Архангельска, что «правительство Его Величества не имеет намерений совершать агрессию или оккупировать русскую территорию… с тем, чтобы укрепить позицию проанглийского большинства» [35] F:0. 371, vol. 3305, p. 428–429. .

Ответ министерства иностранных дел был осторожным и двусмысленным (4 мая). Британский командующий в Мурманске (где к этому времени находилось 14 тысяч английских, французских и других союзных войск, а местный Совет открыто объявил о своем неповиновении Советскому правительству) 25 апреля по указанию Лондона публично заявил, что его правительство не имеет «и никогда не имело никаких аннексионистских целей в какой-либо части России. Не преследует оно этих целей ни в отношении Архангельска, ни в отношении Мурманска». Янг получил возможность «повторить это в Архангельске». Янг так и поступил, составив письмо городскому Совету, которое было опубликовано в местной прессе. Но в послании, которое ему было поручено передать, говорилось об аннексии и ничего — об оккупации. Янгу сообщалось, что британское правительство, продолжая политику невмешательства во внутренние дела России, на деле готово оказать помощь «в целях поддержания порядка», если силы, находящиеся в распоряжении местных властей, которые Лондон рассматривал в качестве «законно учрежденного местного органа власти в данном округе», окажутся недостаточными. Были уже сделаны приготовления для посылки в Архангельск военного корабля «Аттентив», куда он должен был прибыть в конце мая [36] F.O. 371, vol. 3305, p. 432. .

Янг не был столь наивным, чтобы не расценить это послание как новое поощрение склонить Архангельский губернский Исполком к провозглашению своей независимости от советских властей в центре России и стать под защиту британских вооруженных сил, которые, не прибегая к «оккупации» Архангельска, готовы помочь в «поддержании там порядка»!

Едкую оценку всей этой переписки можно найти в неопубликованных воспоминаниях консула. «Большевики, естественно, эвакуировали военные запасы из Архангельска. Почти все, что имело какую-то ценность, было вывезено за несколько недель до оккупации (2 августа). Объяснение действительных причин этой эвакуации, которая была ускорена угрозой интервенции, так и не дошло до сознания британских властей, полностью поглощенных поисками „тайной руки Германии“. Британские власти, по-видимому, так и не поняли того, что если они сделали поспешный вывод о намерениях большевиков передать запасы немцам, то и большевики в свою очередь, по крайней мере с большими основаниями, пришли к выводу о стремлении союзников использовать военные запасы (как и получилось с их остатками) для военных действий против большевиков. Это поняли все непредубежденные люди, когда стало известно место выгрузки части запасов. Они были выгружены там, куда прибыли дипломаты союзных держав, — в Вологде [37] В конце февраля 1918 года. . Именно Вологда была, как казалось, наиболее безопасным местом».

В действительности 14 мая полковнику Раймонду Робинсу, отправлявшемуся из Москвы в США, был вручен «предварительный план» экономических отношений с Америкой, в котором гарантировалось, что военные материалы, доставленные в Россию из Англии и США, не будут проданы Германии [38] Цит по: Kennan G. F. The Decision to Intervene. L., 1958, p. .

К этому времени Советское правительство располагало фактами о начале интервенции и оккупации советской территории в разных частях страны. Об этом стало известно и Янгу.