Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию

Один из таких фактов — оккупация 5 апреля 1918 года японскими сухопутными и военно-морскими силами Владивостока. Акт, который мог быть совершен при открытом содействии или молчаливом согласии английского и французского правительств. Министры Англии одобрили эту оккупацию многими неделями раньше и оказывали давление на Соединенные Штаты, Чтобы и они дали на нее свое согласие. Об этом свидетельствуют многочисленные документы министерства иностранных дел.

Вторым, столь же общеизвестным фактом являлись действия в Восточной Сибири белоказацкой банды Семенова при открытой японской и несколько завуалированной англо-французской поддержке оружием и снаряжением.

Третьим фактом, о котором уже упоминалось, была деятельность англичан и французов в Мурманске. Там с 1916 года находилась небольшая военно-морская миссия. Высадка в марте 1918 года новых войсковых частей и прибытие военных кораблей союзников были объяснены якобы необходимостью отразить возможное наступление немцев из Финляндии. Такое объяснение вполне удовлетворило местный небольшевистский Совет. Затем началась настоящая оккупация, санкционированная специально созданным для этого региональным Советом при открытом одобрении и тайной предварительной договоренности союзных военных представителей в Мурманске [39] Гласная сторона этих событий освещалась с середины февраля в мурманской прессе, распространявшейся и в Архангельске. О тайных замыслах британских властей см.: Kennan G. F. Op. cit., р. 114–117. .

Некоторые события в самом Архангельске красноречиво свидетельствовали о скором начале интервенции. Так, Янг обнаружил, что человек, прибывший из Петрограда с британским паспортом на имя капитана Томсона, члена британской военно-морской миссии (паспорт был выдан британским консулом в Петрограде), в действительности русский офицер, капитан Чаплин, который не стал скрывать от Янга, что его миссия состояла в организации белогвардейского восстания в Архангельске, приуроченного к высадке союзников. В конце мая Янг узнал также, что один из сотрудников генерала Пуля в Мурманске направлен в Петроград, чтобы ознакомиться у капитана Кроми, исполняющего обязанности военно-морского атташе, с подробностями, касающимися контрреволюционной организации; он прибыл в Архангельск с фиктивным назначением на должность «британского консульского служащего», ему предстояло вскоре связаться с Чаплиным. От самого Пуля Янг получил задание (вскоре после прибытия генерала в Мурманск, 24 мая) подыскать в Архангельске жилье для 600 офицеров и гражданских лиц, «не вызывая ненужных подозрений». Подобное задание, если учесть, что Архангельск был не очень большим городом, «заставляло предположить, что генерал либо врожденный идиот, либо имеет ложное представление о русских, как о дураках». Генерал действительно искренне верил в то, «что он может сойти на берег в Архангельске со своими доблестными шестью сотнями, игнорируя советские власти, и приступить к формированию и обучению антигерманской русской армии» [40] Все эти цитаты взяты из неопубликованных воспоминаний Янга. .

В самом Архангельске, делает запись Янг, «конспираторы-дилетанты проявляли поразительную неосторожность, крича на всех перекрестках о надвигающихся событиях».

Здесь следует кратко сказать о том, что же действительно «надвигалось» не только на Архангельск, но и на всю Россию — об этом Янгу в ту пору мало что было известно.

Это тем более важно, что в течение многих лет историю вторжения Англии, Франции, Японии и Соединенных Штатов в Советскую Россию — событие, о котором, как это ни парадоксально, целое поколение молодежи на Западе вообще не знает, — писали заклятые враги Советского Союза, использовавшие документы из архивов Соединенных Штатов. Эти документы свидетельствовали о том, как западные державы постепенно втягивали США в интервенцию. Американские историки, а вслед за ними и другие буржуазные исследователи оправдывали, а то и восхваляли интервенцию. Правительство Великобритании выступило застрельщиком нападения на Советскую Россию, однако в результате усилий западных историков этот неопровержимый факт отошел на задний план.

Редкое и прекрасное исключение составляет вышедший в свет в 1975 году четвертый том биографии Уинстона Черчилля, написанной г-ном Мартином Джильбертом. Выдержки из записок Черчилля, сэра Генри Вильсона (в то время начальника имперского генерального штаба), сэра Дугласа Хейга (тогдашнего британского главнокомандующего) и в особенности документов британского военного кабинета, приведенные в работе Джильберта, показывают во всех подробностях, с какой яростью пытались сначала все британское правительство, а затем Черчилль и Вильсон с некоторыми своими последователями рангом ниже задушить первое в мире социалистическое государство даже тогда, когда премьер-министр Ллойд Джордж и министр финансов Остин Чемберлен начали утрачивать свой энтузиазм. Я не хочу этим сказать, что г-н Джильберт был доброжелательно настроен по отношению к Советской России или что он был беспристрастен, но он по крайней мере был откровенен.

В последующей главе мы рассмотрим документы того департамента, который непосредственно планировал нападение и с которым Янг вынужден был бороться. Таким образом, ответственность за вторжение 1918–1920 годов будет возложена на истинных виновников.

По предложению А. Дж. Бальфура военный кабинет принял 21 декабря 1917 года следующий меморандум, подготовленный министерством иностранных дел для представления французскому правительству:

«В Петрограде союзники должны немедленно вступить в контакт с большевиками через посредство неофициальных агентов. Каждая из союзных стран при этом должна поступить так, как считает нужным.

Мы намерены дать сэру Джорджу Бьюкенену отпуск по состоянию здоровья и сохранить в Петрограде поверенного в делах. Мы не предлагаем союзникам следовать нашему примеру. Продолжительное пребывание Бьюкенена в Петрограде раз и навсегда связало его в представлении большевиков с политикой кадетов, и в их глазах он занимает место, сходное с тем, которое занимает, скажем, г-н Милюков.

Мы должны показать большевикам, что не желаем вмешиваться во внутренние дела России и что было бы глубокой ошибкой думать, что мы содействуем контрреволюции. Подобная политика могла бы привлечь самодержавные правительства Германии и Австрии, но не западные демократии или Америку. Но мы считаем необходимым поддерживать связь с Украиной, Финляндией, Сибирью, Кавказом и т. д., так как эти полуавтономные области представляют значительную часть Российской державы. В частности, мы считаем нужным установить дружественные отношения с Украиной, так как от Украины зависит снабжение румынской армии, с которой мы связаны обязательствами.