Отто Лацис - Термидор считать брюмером... : история одной поправки

Знакомые речи, не правда ли?

После XX съезда и прагматические решения, и принципиальные установки во многом ушли от Сталина — жизнь этого потребовала и во внутренней политике, и во внешней. Но для полного своего успеха работа восстановления разрушенного Сталиным должна быть вполне сознательной, что становится возможным только в пору гласности. Теперь мы получили возможность точно разобраться, на что мы еще смотрим, сами того не замечая, сталинскими глазами, и отделить зерна от плевел. Если мы ставим Сталину в счет только жертвы необоснованных репрессий — остается лишь вздохнуть, что мертвых не поднять. Если же мы считаем, что первой жертвой сталинизма был ленинизм, — работы еще много.

Рождение культа личности Сталина означало убиение личности рядового человека не только как гражданина, но и как труженика. Вылепив психологию манкурта, стремящегося приписывать свершения народа одному Вождю, Сталин одновременно создал и социальный тип нехозяина. Этот многоликий тип — и иждивенец, и слепой исполнитель, и захребетник, и завистливый уравнитель, и не- сун — гораздо более живуч, чем примитивный сталинист. В роли Хозяина ему не обязательно нужен Сталин — годится любое государство. Лишившись страха и слепой веры, обязательных при Сталине, манкурт не стал человеком — он стал архаровцем из распутинского «Пожара». Как человеческий тип архаровец ниже манкурта, ибо манкурт забыл свою душу волею обстоятельств — архаровец же никогда и не имел души. Переводя это с языка литературы на язык политики, можно было бы сказать, что типичный выразитель брежневщины как человек ничтожнее сталиниста. Но не стоит их противопоставлять. Это близнецы, рожденные в один час истории — час сталинского перелома. Только поняв несчастье их рождения, можно надеяться вылечить общество.

Отчуждение человека — так называл это Маркс. Отчуждение от собственности и от власти. Выбор, сделанный Сталиным, привел к отчуждению от собственности, а затем был закреплен отчуждением от власти.

Исторический выбор — вот что определяет историческую ответственность. Каким бы коллективным ни было руководство партии при Ленине — мы знаем.

что именно Ленин определил выбор в апреле семнадцатого — против буржуазной, за социалистическую революцию, в октябре семнадцатого — за вооруженное восстание, весной восемнадцатого — за Брестский мир, весной двадцать первого — за продналог. После ухода Ленина выбор принадлежал коллективной воле руководства партии один раз, на XIII съезде, когда была отвергнута предложенная в Ленинском завещании идея замены и Сталин остался на своей должности. За всякий последующий выбор отвечает перед историей Сталин — сначала вместе с большинством поименованной Лениным шестерки против Троцкого, затем вместе с Бухариным против остальных, а с двадцать восьмого за все последующее — он один, ибо вокруг остались лишь те, кого он сам назначал и смещал, награждал и убивал. Выбор, сделанный в час рокового перелома, Сталин не только предложил, не только отстоял и навязал стране — именно этот выбор он использовал для того, чтобы, убрав последнего соперника, утвердить свою единоличную власть. За нее полагается и личный ответ перед историей.

Когда сегодняшние арендаторы–фермеры приходят в опустевшие деревни и начинают расчищать заросшие кустарником поля, они не могут не задумываться: с чего же это запустение? Откуда оно и там, где вражье нашествие пережили, и там, где не было этого нашествия? Оно пошло от сталинского великого перелома. От тех времен, когда переломили хребет человеку труда.

О том переломе не может не вспомнить и современный обществовед и политик, когда он, обращаясь к последним работам Ленина, пытается полностью раскрыть смысл одного из самых знаменательных тезисов, отразивших итог жизни великого революционера: «вместе с этим мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм» Ленин, имевший на диктовку последних работ по нескольку минут в день, раскрыл этот тезис крайне сжато: раньше мы центр тяжести должны были класть на политическую борьбу — революцию, завоевание власти и т. д. — теперь центр тяжести переносится на мирную организационную «культурную» работу.

Да, Ленин начинал с повторения общепризнанного до того в течение десятилетий представления о социалистическом хозяйстве как единой фабрике, но пришел затем к идее социализма как строя цивилизованных кооператоров, поняв за пять лет то, на что иным не хватило и семи десятилетий.

Да, Ленин начинал с представления о кайзеровской Германии как образце планомерной организации производства (хотя и о социалистической предприимчивости упоминал тогда же, в 1918‑м), но в итоге пришел к призыву учиться торговать, пришел к уравнению настолько ясному в своей краткости, что исказить его не смог даже Сталин — оставалось только забыть. Вот это уравнение, легко просматриваемое в статье «О кооперации»: социализм равен строю цивилизованных кооператоров, цивилизованный кооператор равен культурному торгашу.

Да, Ленин начинал с политической борьбы, революции, завоевания власти, с революционного насилия. Но пришел к категоричным заключительным словам статьи «О кооперации»: «Для нас достаточно теперь этой культурной революции для того, чтобы оказаться вполне социалистической страной, но для нас эта культурная революция представляет неимоверные трудности и чисто культурного свойства (ибо мы безграмотны), и свойства материального (ибо для того, чтобы быть культурными, нужно известное развитие материальных средств производства, нужна известная материальная база)» [5] 'Там же, том 45. стр.377. . При всем желании здесь не найти ни малейшего намека ни на неизбежность обострения классовой борьбы на пути к социализму, ни на призыв к «раскрестьяниванию».

Пожалуй, современный исследователь вправе утверждать, что Сталин как политик прошел сходный путь идейного развития. Но с непременным пояснением: он прошел его в обратном направлении

. 1В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, том 45, стр.372.

1В. И. Л е н и н. Полное собрание сочинений, том33. стр.97.

1 В, И. Ленин. Полное собрание сочинений, том 45, стр.376.

' Т а м же, том 38, стр.56, 58–59.

Т ам же, том 39, стр.22.

В. И. Л е н и н. Полное собрание сочинений, том 34, стр.192.

'Там же, том 45, стр.373.

'Там же, том 45. стр.377.