Литературная Газета - Литературная Газета 6561 ( № 30 2016)

Часть территории, на которой уже находились казармы и военные объекты, попросту сдали в аренду оргкомитету.

На площади 48 гектаров была разбита «особая зона». Перемещались сотни тысяч кубометров земли, пересаживались деревья, был вырыт искусственный водоём. В итоге всё выглядело как типичный немецкий ландшафт.

Было построено 140 одноэтажных и пять двухэтажных коттеджей. Но что символично: если посмотреть на их расположение в плане, то без труда можно заметить, что Олимпийская деревня подозрительно точно напоминает конфигурацию концлагерей Ораниенбург и Дахау. А уж входные ворота – почти копия с ворот в Бухенвальде.

Коттеджи были рассчитаны на 10, 12 и 16 человек. В комнатах жили по двое. Удобства – в коридоре. Обстановка – спартанская (кровати, две табуретки, стол, шкаф), ведь потом тут должны были жить кадеты. В каждом коттедже – стюард, докладывавший по телефону обо всём, что происходит на подопечной территории. В распоряжении обитателей деревни – стадион для тренировок, спортивные и танцевальные залы, бассейн, места для общего досуга. Огромный кухонно-бытовой комплекс с 38 столовыми, где 40 поваров готовили национальные блюда для каждой команды. Там же и помывочный пункт. Интересная деталь: вино было разрешено только французам и итальянцам. Бельгийцам – пиво.

И не менее интересная деталь: в деревне жили только мужчины. Женщины – в городе. Таково было странное распоряжение МОК. Может, чтоб участники Игр не отвлекались от спорта.

БОЙКОТ НЕ ПРОШЁЛ

Торжество фашистских символов на стотысячном стадионе

После принятия нюрнбергских законов о «чистоте крови» только слепой мог не увидеть, что Германия превращается в расистское и тоталитарное государство. Этим слепым был Международный олимпийский комитет. Его заклинания «спорт вне политики» и «нет дискриминации по политическим, расовым и религиозным признакам» как-то трогательно уживались. А если дискриминация – политика? Впрочем, вряд ли это можно было объяснить главе НОК США (будущему президенту МОК) Эвери Брендеджу: в самой Америке вовсю действовали законы расовой сегрегации. А потому всё громче раздававшиеся голоса о бойкоте Игр были для него пустым звуком.

Именно Брендедж возглавил комиссию МОК, приехавшую в Германию с инспекцией по поводу «нарушений прав спортсменов». В соответствии с «новым порядком» всех «неарийцев», даже чемпионов, повыкидывали из спортклубов и сборной.

За отправную точку «инспекции» Брендедж взял слова председателя оргкомитета Карла фон Хальта: «Если в Германии и раздаются отдельные голоса, направленные на срыв Олимпийских игр, то они исходят из кругов, не понимающих, что такое олимпийский дух. Эти голоса не следует принимать всерьёз».

Их и не приняли. Побеседовав с несколькими спортсменами-евреями, которые в один голос заявили, что о притеснениях первый раз слышат, осмотрев строящиеся объекты, от которых функционеры пришли в восторг, а также взглянув на эскизы медалей и значков, комиссия уехала с убеждением, что в Германии нет ничего такого, что «могло бы нанести ущерб олимпийскому движению».

Эвери Брендедж публично заявил, что бойкот – «это чуждая духу Америки идея, заговор с целью политизировать Олимпийские игры», а «евреи должны понимать, что они не смогут использовать Игры как оружие в борьбе против нацистов».

В то время в тюрьмах и концлагерях уже томились 50 тысяч политзаклю­чённых.

Позицию МОК должен был поддержать своим авторитетом почетный президент Пьер де Кубертен.

Проблема разрешилась как-то очень просто. Барон де Кубертен, на склоне лет столкнувшийся с финансовыми проблемами и даже собравшийся продавать мебель и картины, вдруг получает очередное послание от функционера НОК Германии Теодора Лавальда, в котором тот радостно уведомляет адресата, что «наш фюрер и канцлер, который, как вам известно, с энтузиазмом защищает олимпийские идеалы, (…) предоставил в моё распоряжение сумму в 10 000 рейхс­марок, или 12 300 швейцарских франков, с тем чтобы я отправил их вам».

В общем, фюрер пожелал «сделать взнос в Фонд Кубертена».

Отношения барона и Гитлера были преотличные. В августе 1935 года де Кубертен посетил Германию, пришёл в умиление от увиденного и даже собирался посвятить Третьему рейху свои сочинения (12 тысяч страниц). Выступая по государственному радио, он назвал Гитлера одним из лучших творческих духов нашей эпохи. Вскоре барон получил от Германии и пожизненную пенсию «за вклад в дело мира».

На публику

Лучшие художники создавали величественный образ Германии

Идею эстафеты олимпийского огня придумал археолог еврейского происхождения Альфред Шиф – советник главы НОК Карла Дима. Тот поделился идеей с Геббельсом. Гебельс – с Гитлером. Так олимпийский огонь был совмещён с пламенем «немецкого духа», материализовавшись в стальном факеле с магниевым сердечником концерна «Крупп». Огонь в греческой Олимпии зажгли с помощью немецкой оптики концерна «Цейс». Все семь тысяч километров через семь стран его сопровождали машины «мерседес». «Немецкий дух» прокатился по Европе, демонстрируя свою мощь.

Американский писатель Томас Вулф так описал в романе «Домой возврата нет» впечатление от подготовки Игр: «Изо дня в день здесь планомерно и с грозной внушительностью демонстрировалось, какой вышколенной и дисциплинированной стала вся Германия. Было похоже, что Игры обращены в символ новой объединённой мощи, в средство наглядно показать миру, какова она, эта новая сила».

Всем бюргерам было предписано содержать пространство перед домами в образцовой чистоте. И они содержали. Прекратить ругать евреев и цыган. И они молчали. Предложили потреблять меньше яиц в пользу гостей. И они почти перестали жрать яйца.

Временно прекратила выходить газета Der Stürmer («Штурмовик») – голос патологического антисемитизма. Исчезли надписи «Евреи нежелательны». Были изъяты из продажи антисемитские брошюры и открытки. Временно смягчены законы против гомосексуалистов. Запрещено использовать на виду труд заключенных. Призывникам было предписано отвечать, что они едут в спортивный лагерь. Берлин очистили от проституток и цыган; последних переселили в лагерь на востоке города. И никто из жителей даже не заикнулся перед иностранцами, куда цыгане делись. Уехали сами, видно.

Вся страна была увешана миллионами знамён и плакатов со свастикой, заставлена тысячами скульптур мускулистых мужиков и баб «нордического типа», а по стране без устали колесил гигантский агитпоезд «Олимпиада». Свастика была на каждом значке и сувенире.

На Игры приехали около 4 миллионов болельщиков и журналисты из 41 страны. И почти никто не заметил подтасовок. Пили, гуляли, причём по умышленно заниженным ценам. В нацистскую показуху поверили. Зарубежным критикам дружно затыкали рты. Причём свои же.