Литературная Газета - Литературная Газета 6560 ( № 29 2016)

Тверь – поэзии столица

Литература / Первая полоса

Фото: Евгений Федоровский

Теги:литературный процесс

За три года, прошедшие после открытия в Твери Дома поэзии Андрея Дементьева, здесь прошло немало поэтических вечеров, стихи читают не только известные, но и молодые стихотворцы. Именно в этом городе интерес к поэзии выше, чем в любом другом. Увы, тиражи стихотворных сборников более чем скромны, на отечественном телевидении нет ни одной программы, где бы звучала поэзия. На эмблеме недавно созданного Общества русской словесности есть профиль Пушкина (как же без него?), а вот в президиуме и бюро этого замечательного объединения не нашлось места ни одному поэту.

Поэтому и памятник поэтам-шестидесятникам по­явился в Твери, на улице Володарского. И его открытие стало настоящим праздником далеко не областного масштаба. И когда у монумента работы народного художника СССР Зураба Церетели сразу после того, как упало покрывало, зазвучали стихи, их слушали самым внимательным образом, а старшеклассницы, забыв про гаджеты, записывали наиболее удачные строчки в тетрадку. Скульптор поставил, как на полку, в один ряд большие книги, на разноцветных переплётах которых – имена ушедших Роберта Рождественского, Беллы Ахмадулиной, Булата Окуджавы, Владимира Высоцкого и, слава богу, тех, кто с нами, – Евгения Евтушенко и Андрея Дементьева. Увековечено и название самого популярного в СССР журнала «Юность». На скульптурной полке, конечно, могли, да и должны были быть, наверное, и другие книги. Ведь к поколению шестидесятников принадлежали Владимир Соколов и Николай Рубцов – представители другого направления так называемой тихой лирики. И какая из ветвей отечественной поэзии оказала большее влияние на читателей и в целом на духовную жизнь страны – вопрос дискуссионный.

А улицу придётся, видимо, теперь переименовывать. Дом поэзии, памятник поэтам. Поэтическая улица в Твери – поэзии столице.

Песня от народного артиста России Олега ПогудинаЗаокеанский гость Евгений Евтушенко

Кого из поэтов выбрать?Зара. Триумф на концерте

Валентину Терешкову любят вездеА. Дементьев: спецгашение конверта в день 88-летия

Творец непреклонно твёрдый

Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели

Теги:Андрей Румянцев , Валентин Распутин

Андрей Румянцев. Валентин Распутин. – М.: Молодая гвардия, 2016. – 447 с.: ил. – (ЖЗЛ: сер. биогр.). – 3000 экз.

Валентин Распутин вошёл в русскую литературу как в отчий дом – уверенно, без оглядки на столичные веяния и установки – и без посредников заговорил с читателем. Слово сибиряка отзывалось в сердцах миллионов, потому что он о них и писал – о людях, живущих на своей земле.

Жизнь самого Распутина не делилась на творческую и личную, и эта душевная нерасторжимость выделяла его из плеяды талантливых современников; певец малой родины, он был и звучным голосом поколения. В предисловии к только что вышедшей в серии «ЖЗЛ» биографии писателя Владимир Толстой лаконично рисует портрет мастера: «Его любовь к России была чистой и истовой. Его русский язык был бесконечно богат и поражал глубиной образностью. Его гражданское бесстрашие было соразмерно его художественному дару».

Распутин очень скоро перерос литературоведческие лекала, сила его прозы и личный авторитет были таковы, что он по праву стал автором классическим, в лучшем смысле слова хрестоматийным. Но главное – он был национальным писателем, чья незамутнённая вера в Россию покорила не только соотечественников, но читателей всего мира.

«Он пришёл сказать правду извечную, выношенную поколениями… Эта правда жила в народе, но не могла широким и властным потоком пробиться в литературу. Привести её на страницах книг – на это могли решиться и старые, и молодые писатели. Но отстоять своё право на правду, не поступиться ею ни при хвале, ни при хуле могли только творцы непреклонно твёрдые», – пишет в своей книге о Распутине поэт Андрей Румянцев, учившийся с писателем в Иркутском университете и сохранивший с ним дружеские отношения на всю жизнь.

После «конца истории»

Политика / События и мнения / Актуально

Погорельская Светлана

Теги:Франция , терракт

Оскал «универсального капитализма»

«Франция атакована!» – заявил Франсуа Олланд после ноябрьской атаки террористов в Париже, о войне говорит он и ныне, после трагедии в Ницце, призывая французских резервистов пополнить армейские ряды. Неважно, что удары нанесены не извне, а изнутри, – атакована страна. Свободный мир. Гражданское общество.

«Серия покушений – чисто французская проблема», – утешают своё население немецкие эксперты. «В Германии к религиям относятся лучше, чем во Франции», – поясняет немецкая социал-демократка Айдан Озогуз. Подчёркивает, что в Германии мусульмане не угнетены секуляризацией. Общее мнение: «У нас это невозможно».

Точно так же, только с огромной долей политического высокомерия, комментировали в Европе российские трагедии 90-х годов. Захват больницы в Будённовске, захват школы в Беслане – это, несомненно, терроризм, но русские сами в нём виноваты. Они не хотят дать свободы народам! До 11 сентября 2001 западные медиа именовали ваххабитских боевиков в России борцами за свободу. До тех пор, пока «борцы» не пришли к ним.

О причинах трагедии в Ницце спорят обильно. Практически все комментарии специалистов полны безысходности. Несколько месяцев спецслужбы проведут в повышенной боевой готовности, потом в целях экономии их снова сократят. До следующей трагедии. Эксперты призывают граждан учиться жить в условиях террора. В условиях непрерывной войны.

А был ли мир после 1991 года?

Долгие послевоенные десятилетия две системы – социализм и капитализм – демонстрировали друг другу свои преимущества, маскируя свои недостатки. Падение системы социализма Запад приравнял к «концу истории»: «свободный мир» победил в холодной войне, либеральная демократия универсальна!

«Конец истории» обернулся концом стабильности. Война пришла в Европу с развалом Югославии. Европейский союз в геополитическом раже расширял свои границы, гремели победные фейерверки, трубили политические фанфары – и сокращались расходы на социальные нужды. «Универсальный капитализм» обернулся к населению избалованной старой Европы тем самым оскалом, который он в эпоху конкуренции систем скрывал за маской «человеческого лица».

В странах Запада, когда-то гордившихся «социальной гомогенностью», вновь растёт пропасть между богатыми и бедными. Ослабляются социальные гарантии, демонтируются постоянные рабочие места. Люди теряют уверенность в завтрашнем дне. В этом мире страдающий депрессией пилот может разбить полный пассажиров самолёт. В этом мире коренной немец в поисках стабильности и братской опоры становится салафитом. А в цитадели богатых и праздных – на Лазурном Берегу – арабский шофёр из соседнего гетто гонит свой грузовик сквозь толпу.