Литературная Газета - Литературная Газета 6560 ( № 29 2016)

Долгий период стержнем политической системы государства и общества была компартия. Я, один из самых молодых тогда депутатов, предложил признать: в истории КПСС были и трагические, и героические страницы, все они – наша боль, память и достояние. В новой исторической эпохе таким стержнем, скрепляющим общество и государство, призвана стать президентская система. Тут я видел две опасности, о которых и сказал. Первая – представительные органы могут вступить в конфронтацию с президентом, что будет пагубным для государства; вторая – они могут превратиться в карманную игрушку президентской структуры. Что также приведёт к плачевным результатам…

– Увы, так потом и повернулось! Видимо, те, кто голосовал за ваше избрание, осознавали возможные последствия, понимали, что, если бы Бабурин был избран председателем парламента, общественное мнение, образно говоря, уже не так бы «бегало по кругу»: «кто хуже – Горбачёв или Ельцин?». Патриоты страны, здравомыслящие депутаты, сознательные граждане были и в коммунистическом, и в демократическом лагере. Но была и общая беда: люди не имели какой-либо объединяющей программы, даже хотя бы нескольких не противоречащих друг другу тезисов, платформы для объединения.

– Да, моей главной программой и целью было подобное объединение. Я предлагал реформу исполнительных органов, президентской структуры, говорил о необходимости и основных положениях новой Конституции Российской Федерации, как и о возможных предложениях России в проект будущей Конституции СССР.

Особо подчёркивал: проблема экономических изменений не сводится лишь к переводу предприятий союзного подчинения в юрисдикцию России. Важно реально сделать предприятия действительно экономически свободными, но чтобы эта свобода сопрягалась с полной их ответственностью. Для этого – принять и закон о государственной службе, и закон о государственном долге РСФСР, как и законы о банкротстве предприятий, товарной бирже, защите потребителя и много других.

– Можно заметить определённое сходство событий и ряда ключевых деталей 1991-го и февраля 1917 года. Например, в обоих случаях немалая часть общества поддерживала лозунг «Чем хуже – тем лучше». За 25 лет мы свыклись с горьким определением «ГКЧП подвёл итог перестройке». Но «июльские тезисы Бабурина» также её подытоживали…

– Трагедия перестройки в том, что мы не смогли объединить три обязательных компонента: демократию, патриотизм и эффективную экономику. Я и сказал это 11 июля 1991 года. Занимаясь экономической реформой, требовалось создавать условия для отечественного предпринимательства. На мой взгляд, и сегодня, если говорить о назревших реформах, следует помнить о духовно-политическом российском своеобразии, о наших собственных экономических традициях.

В 1991-м я вспомнил в выступлении известные слова: в России против дурных законов есть одно средство – их дурное исполнение. Далее говорил о необходимости максимально использовать интеллектуальный, духовный потенциал съезда, Верховного Совета РСФСР в определении правильных решений, то есть законов, и верных приоритетов.

Например, мы, к сожалению, тогда не приступили к реформе национально-государственного устройства. Я призывал не только на словах поддерживать возрождение русского казачества, равно как и возрождение национальных культурных традиций других народов России. Говорил, что в обновляющемся обществе почему-то боятся даже понятия «русская нация», а ведь совершенно верно замечено: от состояния духа, общей культуры и самодостаточности, уверенности русской нации будет зависеть самочувствие всех народов России. Интернационализм не выдуман большевиками, как это до сих пор пытаются внушать нам либералы. Это национальная черта русского народа – давайте в этом верить хотя бы Бердяеву.

– Ваше выступление, при всём тогдашнем разливе гласности, опубликовала лишь одна газета. Это тоже был своего рода звоночек!

– Оголтелость «демократической» прессы дополнялась в тот момент двуличием ряда видных руководителей ЦК КПСС. Большинство депутатов-коммунистов поддерживали на выборах мою кандидатуру, а ответработники ЦК лично ходили от группы к группе, подсказывая то, что им велели «сверху»: за Бабурина голосовать нельзя.

Но дело вообще-то даже не во мне. Советский народ, справедливо мечтавший о переменах, был обманут группой руководителей во главе с Горбачёвым. В августе–декабре 1991-го союзные и российские депутаты, многие из которых были известными врачами, учителями, производственниками, арифметическим большинством голосов, словно вдруг ослепшие, поставили крест на СССР. На своей стране! На стране, в которой родились, учились в бесплатных школах и вузах, стали гражданами, настоящими профессионалами, а кто-то вошёл в состав высшего эшелона представительной власти. Увы, в большой массе эти «самые лучшие» оказались не готовыми к политическим испытаниям.

В июле многое можно было предотвратить. То, чем я завершал тогдашнее выступление, актуально и сейчас: «Реформа России должна опираться на наши национальные традиции, на деполитизацию отечественной истории, особенно советского периода».

Честно скажу: мне очень жаль, что в августовских событиях я не имел полномочий и возможностей защитить Советский Союз, чтобы потом придать ему новое дыхание. В итоге потом перешёл в жёсткую оппозицию Ельцину и его команде разрушителей.

– Не кажется ли вам, что многие проблемы, порождённые августом 91-го, не решены до сих пор?

– Вопрос многогранен. Попробую ответить с позиции человека, который обладает опытом законотворческой деятельности в интересах большинства граждан страны.

Так сложилось, и в этом наша особенность, что для русского человека жить по правде, по совести – суть земного существования. Когда право подменяется волюнтаристско-командными методами управления, появляются люди, которые стремятся осуществить свои интересы и потребности не юридическими, а иными, если так можно сказать, окольными путями, в том числе с помощью злоупотребления властью. Право оттесняется патологическими «нормами», так как в фактический стандарт возводятся определённые социальные отклонения. Закон и его применение на практике становятся несправедливыми, когда общая, обязательная для всех и каждого законность заменяется законностью корпоративной. Это не только моё мнение, так когда-то считал нынешний глава Конституционного суда Валерий Зорькин.

Вопрос о несправедливых законах не сегодня возник. В форму закона иногда может быть облечён даже государственный произвол, и тогда мы имеем правонарушающее законодательство. На Западе, кстати, вопрос о произволе государства ныне вылился в «формулу Радбруха» – праве суда отказываться от выполнения тех действующих законов, которые несовместимы со справедливостью.