Анатолий Рудой - Разум

Мир времени населён сущностями, каждая из которых обязана быть комплектной, т. е. наряду с содержанием иметь и форму. Но как только комплектность утвердится, немедленно встаёт вопрос о индивидуальном предназначении, что предполагает персональное размещение. Расположившись так, чтобы не потерять индивидуальность, возникшая совокупность существ образует рельеф, похожий на пузыристую пену. Все пузырьки отличаются между собой. Каждый из них для жильцов, проживающих внутри него, есть необъятная вселенная. В связи с запретом наблюдать будущее, менее развитые существа никогда не заметят, т. е. не отобразят в себе, области, занятые более развитыми сущностями. Получается, что основная наличность мира сокрыта от обнаружения. Тогда встаёт очевидный вопрос: какой смысл вглядываться в бездну на миллиарды световых лет? Ведь суть таких понятий–действий, как смысл, вглядываться, световых и, наконец, лет настолько не определена, что становится неловко за земное естествознание.

Есть ли где–либо наблюдатель, способный единым взором окинуть просторы септона? Такого зоркого нет нигде и его не может быть. Увидеть всё обозначает знать всё. Но всезнание противоречит индивидуальному предназначению всякой сущности. Индивидуальность же вынуждает овладевать только узким направлением знаний. Широта и подробность впечатлений приносятся в жертву глубине и профессионализму. Мир познаваем не вообще, а лишь в отмеренных пределах. Это ещё раз обращает внимание на корректность трактовки увиденного в небесных далях и в атомных глубях. Внутри каждого пузырька–структуры своё пространство, своё сознание, а значит, и своё время. Оно, время, скрыто в свойствах пространства и не имеет выделения в мироздании в качестве некоторой особой отдельности. Отсутствует такая третья–сторонняя–дополнительная выделенность, которая смогла бы стать вровень с пространством и сознанием. Откуда же оно происходит? Для порождения эффекта переменчивости используется принцип расщепления значимости понятия протяжённости на два воздействия. При этом одно и то же координатное представительство воспринимается по разному в соседних мирах. Так, координата расстояния в более развитом мире воспримется в этом же мире как расстояние, протяжённость, путь, но в менее развитом мире эта же координата–расстояние отображается уже в качестве времени. Развитие состоит в освоении событий, пришедших из времени, но каждый факт освоения — это движение в сторону замедления текущего времени, т. е. к той точке, где это теперешнее время превратится в расстояние вышестоящего мира. Ось времени является ориентиром для поиска направления оразумления, ведь что–либо опознать за пределами, очерченными временем, не представляется возможным.

Отсюда видна ограниченность математики, оперирующей непорочным везде одинаковым временем и весьма частным случаем трёхмерья, а так же гонористая ущербность естествознания, основанного на интуитивных посылах междумерного ума. Безусловно, такое состояние является следствием первичного прикосновения растущих персон к тайнам природы. Но продолжать и упорствовать в утверждении отжившей методологии познания, значит, не быть.

Так всё–таки, что такое пространство ? Удивительное дело: на всей планете нет ответа на тот вопрос, с которого, кажется, должен начинаться всякий научный поиск. Не удалось отыскать работу с самостоятельным обращением к пространству, а не к его сопутствующему проявлению в виде плотных объектов. Прямо какое–то неприятие цивилизации к тому, от чего невозможно отвести внимание: от промежутка между вещественными телами. Сколько бы ни прояснять, изучать, трактовать видимое глазами, всё равно остаётся привкус неполноценности от неспособности прикоснуться умом к тому, чего очень много и гораздо–гораздо больше наблюдаемого. Так и хочется зачерпнуть полные ладони пространства, поднести к лицу, понюхать, придавить пальцем, испробовать на тяжесть, на вкус, на цвет, попытаться разглядеть вблизи и составить хотя бы малое представление о своём таинственном соседе по житию. Пока такое выполнить не под силу. Видимо, оно и мы — не достигли уровня достойности. Если мы — это часть, а пространство — это общее, то так и быть должно: взаимное полное понимание на равных между частью и общим невозможно. 34Общение осуществляется через совместную среду, которая усилием части–людей низведена до не- контактной прослойки. Может осознание себя изменит ситуацию?

Даже в естественном желании прикоснуться к пространству, в мыслях проносится всё та же банальная картина: первый посыл ума направлен на поиск чего–то зримого, плотного, большого, что можно пнуть ногой, молотком отколоть кусок, взять в руки и пуститься во все лабораторные лукавства с нагреванием, измельчением, просеиванием и потрошением под микроскопом. Такая методология познания «прошита» в сознании исследователей и сама по себе есть зомбирующий момент в науке. Это подчёркивает статус земного учёного: простейший инструмент познания . Он, будучи материальным, считающий себя вещественным, приучил свою мысль к поиску очами видных связей между телесно воспринимаемыми объектами. На единственном плане рассуждений пусть даже полевые, квантовые или энергетические предполагаются отношения участников, но всё равно само проявление этих отношений мыслится как разного рода хитрые аналоги механического сцепления. Этакая осовремененная атомистика Демокрита (460 — 370 до н. э.) по выдумыванию удерживающих зацепок между атомами. И пока исследования будут проводиться над препарированными объектами, у которых óтнято содержание и возвеличена форма, людям не уйти от злобности, болезней и примитивизма. Каждый может испытать себя на способность оторваться в воображении от привязанности к материи: нужно наглядно представить пространство, не прибегая к использованию материальных изобразительных средств и приёмов. Кажется, что такая задача не имеет решения.

Тогда в чём же дело? Учёный как интересант познания имеется в наличии. Пространство, сознание, объединительно–разъединительная связь и прочие нематериальные объекты также налицо. Почему же в таком случае переполненный собственной важностью учёный не в состоянии даже уяснить предмет приложения своих сил? Ответ на этот вопрос отрезвляющий: учёный — это порождение местного ума, а он, человечий ум, всего лишь междумерный, т. е. такой, который чуть ли не вчера вступил в объёмный мир и ему не по способностям охватить события в их полном проявлении. Он не в силах превысить собственную потенцию к творчеству и вынужден исходить только из того, что имеется в нём самом. А в наличии всего–ничего — банальная очевидность. Что вижу, то пою …