Анатолий Рудой - Разум

Наука гордится парадоксами. Если биография учёного не возвеличена парадоксом, его даже несколько жалеют: вот, дескать, такой положительный, а между тем всё у него как–то сходится: подозрительно! Чемпионы по парадоксам, безусловно, философия и религия. За ними идёт упрямый сказочник — Эйнштейн. Волны водевиля относительности утопили живую мысль планеты на несколько веков. Вред от них превышает накат инквизиции. Затем соревнуются в лидерстве за парадоксами физика, биология, генетика химия, словом, вся наука — это же сплошной парадокс. До тех пор, пока в естествознании останется не только сам парадокс, а даже намёк на него, можно считать науку неполноценной. Ущербность её раньше или позже, но приведёт к неразрешимой коллизии, на кону которой окажется человечество. Математика, нашпигованная парадоксами и виртуальными объектами, не вправе претендовать на универсальную значимость, на этакого предсказателя, который лукавство своего ума тщится подать в виде мировой истины.

Скорее наоборот! Если техника оперирует очевидными материальными предметами, то математика ещё до этого не дошла: она замерла на уровне никаких объектов, т. е. абстрактных, идеальных, несуществующих, а точнее: вымышленных. От сказочного лика до людской потребности математику наших дней довести не удастся. Мало того, что надо отказаться от упрощённой аксиоматической надуманности формульных объектов, мало того, что внесение реальности резко усложнит вид уравнений, мало того, потребуется новая неизвестная сегодня методология анализа усложнённых зависимостей, так придётся, кроме того, освоить неожиданный класс объектов, о которых эквилибристы надуманных отношений даже не подозревают. Прежде всего во все аналитические выражения следует внести то главное, без чего сами выражения превращаются в погремушку: необходимо учесть содержание каждого объекта, заслужившего честь быть замеченным и описанным. Содержание проистекает из сознания любого претендента на то, что бы занять достойное место в процедуре поиска истины. Во–вторых, сознание в обязательном порядке имеет форму, и она не просто приложена к сознанию, а составляет с ним взаимодополняющую конструкцию. Впервые придётся диалектическое единство и противоположность внести в качестве решающего фактора: появится особый класс функций, для освоения которого понадобится мировоззрение весьма отличающееся от сегодняшнего надуманно–упрощённого. В третьих, мир многомерен. Он содержит семь координат пространства и столько же координат времени. 31Потому анализ для случая универсального времени, принятый в нынешней математике, следует рассматривать как первый испуганный взгляд на величие мира. Время является функцией сознания, определяется и зависит от сознания, а значит, от объекта исследования. Это усложнит описание природы в связи с неодинаковостью предметов–сознаний, что приведёт к наличию разных времён в едином уравнении. Никакой деформацией положений наличной математики не удастся даже подступиться к таким закономерностям. Вроде того, как всякие потуги доработки парусника до подводной лодки заведомо обречены на провал. Безусловно, паруса, как веха в развитии, полезны и неизбежны, но упрямое их совершенствование ведёт к коллапсу. Так и математика. Она обратила внимание людей на целесообразность количественного охвата натуральных связей и внесла свой вклад в развитие. Благодаря ей пещерный человек возрос до покорителя космоса, но подвигая к росту, она обязана расти и сама.

Критерием роста должна стать способность целостного охвата причинно–следственных отношений сущего без унизительных парадоксов, виртуальных вкраплений и кормёжного лукавства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Было время, когда человек едва осваивал такое орудие, как палка. Постепенно приходилось ему познавать новые возможности предмета, приспосабливать к нему своё тело и устремлять мысль к его улучшению. Этими действиями обозначен процесс развития. Именно оно, развитие, привело к отрицанию простейшего инструмента и подтолкнуло к изобретению копья. Вскоре уже копьё уступило место стреле, затем колесу, парусу, пороху, поршневым и реактивным двигателям … Какие устройства можно было бы перечислить после многоточия? Ответ очевиден: таких устройств человечество пока не знает. Почему? И какой это грозит опасностью?

Особенность того познания, которое устоялось на планете до 21 века, состоит в неизменности мировоззренческих установок. Переход от палки к копью и далее по линии усложнения обиходных предметов, не изменял основы взгляда на естество. Материальная палка продолжала сохранять свою материальность и в копье, и в колесе, и в двигателях: везде главным действующим лицом выступала материя. Её надо было всего лишь как–то хитро расширить, сжать, нагреть, охладить … или другим манером приспособить для всё тех же вещественных надобностей. Люди исследовательское усердие изливали на форму объектов, не ведая, что кроме очертаний у них имеется содержание. И вот теперь в развитии наступил предел и даже тупик, поскольку никакие преобразования формы не могут предоставить то, что обязано проистекать из содержания.

Впервые за длинную историю человечество подошло к рубежу, призванному отделить–разграничить период начального прикосновения к миру, дающего примитивное, приблизительное, поверхностное видение реальности, от последующего этапа, на котором реальность должна быть представлена в комплектном виде, т. е. как единство содержания и формы. Такой переход побуждает к освоению ранее неиспользуемой категории мира с названием сознание .

Особенность и трудность предстоящей работы кроется в отсутствии опоры в прошлых достижениях, даже несмотря на то, что они названы научными. Всё, познанное людьми, несмотря на кажущуюся грандиозность, относится к отсвету, к отблеску, к теням подлинных событий, ибо нет нигде формы без содержания, так же как нет и содержания без формы. Впервые придётся признать мир одушевлённым, в каждом, кто его населяет, распознать коллегу по оразумлению и научиться строить с ним отношения без насилия и с учётом равной выгоды. Но прежде манеры уважительности следует отработать в людской среде. До тех пор, пока на Земле сохранится хотя бы один солдат, один больной или же одна мусорная свалка, до тех пор человеческая популяция будет носить титул несостоявшаяся , значит, неприкасаемая с заточением в резервации.

И даже, если бы провидческим взлётом удалось создать нечто, позволяющее покинуть гетто, то попытка была бы пресечена соседями в связи с недопустимостью распространения злобности среди умеющих жить без потрясения. Потому к нам не пришлют сигналы, к нам не прилетят, нас не завоюют: мы не интересны и опасны даже для самих себя, ибо количество оружия на планете свидетельствует о тяжёлом и безнадёжном помешательстве её поселенцев.