Марк Курлански - 1968. Год, который встряхнул мир.

«Сказать, что сегодня мы достаточно близки к победе, — значит, вопреки очевидным фактам, поверить оптимистам, которые уже ошибались прежде. Предположить, что мы вот-вот потерпим поражение, — значит поддаться пессимизму; это было бы неразумно. Единственное реалистичное, хотя и неудовлетворительное, заключение состоит в том, что мы застряли на мертвой точке. В том маловероятном случае, если военные и политические аналитики правы, в ближайшие месяцы мы неизбежно узнаем о намерениях врага — если это действительно последний всплеск его активности перед началом переговоров. Но мне все более и более очевидно, что единственный разумный выход — вступить в переговоры, причем не с позиции победителей, но с позиции честных людей, которые живут в согласии со своим идеалом защиты демократии и делают все, что могут.

Это был Уолтер Кронкайт. Доброй ночи».

Эту позицию едва ли можно было назвать радикальной. Ряд содержащихся в ней утверждений являлся вполне приемлемым для большей части лидеров антивоенного движения. Но в период поляризации, когда каждое мнение оценивалось с той точки зрения, поддерживает ли его обладатель войну или нет, заявление Уолтера Кронкайта прозвучало как антивоенное. Он не принадлежал к поколению 60-х — Кронкайт происходил из поколения Второй мировой войны, и именно тогда он делал карьеру. Необходимость поддержки демократии в борьбе с коммунизмом для Кронкайта была очевидной, и ему никогда не приходило в голову, что его открытая поддержка «холодной войны» стала нарушением занятой им нейтральной позиции. И вот теперь он сказал: следует уйти. Конечно, к тому времени он был неодинок. Даже в передовице консервативного «Уоллстрит джорнал» говорилось: «В целом наши усилия во Вьетнаме можно считать неудачными».

Все же, несмотря на все затруднения, стоявшие перед Джонсоном, его реакция на поступок Кронкайта была специфической, как если бы в этот раз он впервые столкнулся с реальной проблемой. Существуют две версии его высказывания. Согласно одной, он заявил: «Если я потеряю Кронкайта, я лишусь поддержки американского среднего класса». Согласно другой версии, цитировались такие слова президента: «Если я потеряю Кронкайта, я проиграю войну».

Как сообщалось, шоу Кронкайта весьма сильно подействовало на президента. Кронкайт же твердил о сильном преувеличении своей роли. «Я никогда не спрашивал об этом Джонсона, хотя мы находились в дружеских отношениях. Однако было очевидно, что это была последняя соломинка на спине верблюда — возможно, просто соломинка, и ничего более, — но сам верблюд вот-вот погибнет, его спина вот-вот переломится».

Для истории широкого вещания существенным стал тот факт, что рейтинг Кронкайта скорее повысился, нежели упал, после того как он высказал свое мнение. Отныне немногие профессионалы стали бы испытывать, подобно ему самому и Сэланту, колебания по поводу необходимости «небольшой редактуры». Заметим, что именно в 1968 году стал возрастать интерес к мнению по политическим вопросам таких персон, как деятели индустрии развлечений, диск-жокеи и ведущие ток-шоу, передаваемых по радио. Внезапно всем, чьи голоса звучали в эфире, независимо от их полномочий, начали задавать вопросы насчет их позиции, начиная от проблемы Вьетнама и кончая положением дел в малых городах. Другая новая тенденция заключалась в том, что политические фигуры начали принимать участие в телевизионных развлекательных программах. Наиболее примечательным из них было шоу Джонни Карсона «Сегодня вечером», но можно назвать и такие шоу, как «Смейтесь вместе с Рованом и Мартином» и «Веселый час братьев Смоутерс». Некоторые не одобряли это все усиливающееся смешение новостей и развлекательных программ. Джек Гоулд писал в «Нью-Йорк тайме»: «Чет Хантли и Дэвид Бринкли наденут модные колготки для своего вечернего дуэта, а Клайв Барнз 8 8 Тогдашний театральный критик «Таймс». — Примеч. авт. будет анализировать предварительные выборы в Нью-Гэмпшире, — это только вопрос времени».

Спустя несколько десятков лет после своего специального репортажа по поводу «Тет Оффенсив» Кронкайт сказал: «Я сделал это потому, что думал, что журналист должен был так поступить в тот момент. Конечно, с нашей стороны это было эгоистично... эгоистическим был мой поступок, да и в том, что Си-би-эс позволила мне его совершить, тоже присутствовал эгоизм». Когда вновь появится популярный ведущий, способный подвергнуть критике самого себя подобно Кронкайту?

Я хочу править так же, как и Ты, всегда тайно

Столкновение противоположностей, характеризующее стиль политиков и коммерсантов, является одним из путей, с помощью которых речь и диалог предохраняют их от выражения протеста и отказа.

Герберт Маркузе. ♦Человек одного измерения», 1964

Ни для кого развертывание студенческого движения в «самом счастливом бараке социалистического лагеря» не было такой неожиданностью, как для самих студентов. «Счастливый барак» — это своеобразный польский юмор. Это не значит, что поляки были счастливы, но все же им удавалось отстаивать некоторые свои права, такие как право на передвижение, отсутствовавшее в других странах Восточной Европы. Они, несомненно, были счастливее, чем граждане новотновской Чехословакии. Польское правительство даже установило таксу в пять долларов в твердой валюте для тех поляков, которые хотели выехать за границу.

К 1968 году в западных академических кругах уже несколько лет как распространилось мнение о том, что советский блок рушится. Летом 1964 году группа экспертов по вопросам экономики и бизнеса провела в Москве, Польше, Чехословакии и Югославии серию семинаров по проблеме дезинтеграции блока. Принимавший в них участие президент Университета штата Калифорния в Беркли Кларк Керр ощущал разлад в коммунистическом мире, но не имел ни малейшего представления о том, что, вернувшись в университет осенью, он окажется перед лицом первого крупного студенческого выступления.

Теперь многие решили, что пришел последний час восточного блока. Когда Дубчек пришел к власти в Чехословакии и Брежнев бросился в Прагу, опытные советологи сразу же вспомнили октябрь 1956 года, когда Никита Хрущев поспешил в Варшаву и встретился с Владиславом Гомулкой, недавно находившимся в опале, вернувшимся в политику и пользовавшимся чрезвычайной популярностью. Несмотря на вмешательство Хрущева, Гомулка пришел к власти, и это неповиновение, проявленное Польшей, воодушевило венгров на восстание против Москвы. Была ли неудачная поездка Брежнева в Прагу прелюдией к мятежу в советском блоке?