Н. Балашов - На пути к не открытому до конца Кальдерону

Однако в более поздние годы (ок. 1645), когда конфликт короля Филиппа IV с нацией достиг предельного накала, когда осуществилось освобождение Португалии и Каталонское восстание, а власти вдобавок пытались упразднить театр в Испании, Кальдерон создал знаменитую драму «Саламейский алькальд». Она вписывается в ряд народно-революционных драм Золотого века испанской литературы, таких, как «Фуэнте Овехуна», «Перибаньес и командор Оканьи» Лопе де Веги, «Королю нельзя быть отцом» Рохаса, «Преследуемый государь» Бельмонте, Морето и Мартинеса, «Господь вершит справедливость всем» Франсиско де Вильегаса и др.

Даже в век наиболее полного затмения славы Кальдерона, в эпоху Просвещения, «Саламейский алькальд», может быть в еще большей степени, чем «Жизнь есть сон», жил в переводах, переработках, постановках за пределами Испании.

В основе сюжета драмы Кальдерона подлинное событие 1580 г., зафиксированное в архивной записи в Саламее-де-ла-Серена (провинция Бадахос в Эстремадуре), уже обработанное Лопе де Вегой в драме, от которой сохранилась, судя по иному характеру строфики, чья-то чужая одноименная переработка. Кальдерон, вероятно, знал (видел, читал список?) и драму Лопе и ее переработку.

«Саламейский алькальд» полон стихов-эмблем и ситуаций-эмблем. Капитан дон Альваро де Атайде под обманным предлогом вторгся в женскую половину дома Креспо и, встретив сопротивление брата Исабели, молодого Хуана, нагло кричит ему:

Хуан

Резню останавливает лишь неожиданное прибытие генерала дона Лопе де Фигероа, быстрого на решения: «Мужчин, и женщин, дом, всех к черту…»

Когда ситуация будто разрешается, дон Лопе наедине спрашивает у Педро Креспо (отца), известно ли ему, что перед ним был капитан?

Креспо

Дон Лопе

Креспо

Дон Лопе напоминает, что крестьянин обязан терпеть повинность; Креспо заявляет о готовности отдать именье, жизнь,

Уже видно, какая ситуация складывается в драме, и еще раз понятно, какова, по Кальдерону, его антиконтрреформационная вера, призванная защитить от высших сословий и от их государства достоинство человека из народа, а не гнуть его ярмом, как хотел великий инквизитор у Достоевского.

В «Фуэнте Овехуне» восставшие крестьяне убивают феодала-насильника, мятежного по отношению к короне. Но Фердинанд и Исабелла выступают не столько объединителями Испании, сколько первыми дворянами государства. Они из классовой солидарности приказывают подвергнуть крестьян поголовной пытке, чтобы установить и наказать непосредственных убийц мятежника. Королевская власть в «медовый месяц» объединения сама сплачивает крестьян против своей политики, сама создает предпосылки для того, что Лопе де Вега назвал «grande revolucion». Ни женщины, ни дети под пыткой не выдают зачинщиков и твердят только мирное имя всего селения: «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник»). Первой опоминается Исабелла Кастильская, предлагая замирить крестьян и превратить героическое местечко в государственный домен, подвластный только короне. Драма Лопе, хотя речь идет о восстании против одного феодала, показывает и потенциальную широту событий и с необыкновенным воодушевлением воссоздает атмосферу революционного действия. Не случайно историю непосредственно советского театра иногда исчисляют с постановки в 1919 г. в Киеве Марджановым именно этого произведения. Позже «Фуэнте Овехуна» и «Саламейский алькальд» стали литературными эмблемами народно-революционной войны 1936–1939 г. в Испании.

По сравнению с неуемной динамикой событий у Лопе драма Кальдерона «ситуационнее», монументальнее. Действия саламейского алькальда и стекающихся к нему вооруженных крестьян открывают раскол всей страны, дошедший в данном случае до вооруженного противостояния крестьян и дворян, народа и королевской армии во главе со знаменитым полководцем, распорядившимся применить ее мощь — вырезать и жечь сопротивляющееся селение целиком:

Дон Лопе

Солдаты

Дон Лопе

В эту не самую удачную для него минуту прибывает король Филипп II. Некоторые старые издания, в том числе то, которым пользовался Бальмонт, помещали здесь ремарку, объясняющую вынужденность дальнейших решений короля, если он не хотел в момент португальского похода угрозы «grande revolucion» в тылу: «Выходят солдаты, и дон Лопе с одной стороны ; и с другой Король, Креспо, крестьяне и свита». Победа крестьян заложена в такой ремарке, где король оказывается на той же стороне, что крестьяне и их алькальд.

В «Фуэнте Овехуне» на первом плане горячая молодежь, сама пламенная Лауренсия, на виду — действие, отчетливо выявляющее противостояние двух Испании. В «Саламейском алькальде» на первом плане пожилой крестьянин, умудренный ходок за мужицкие нужды, избираемый в самый нужный момент алькальдом, т. е. на первом плане не бег действия, а противостояние, чреватое всеобщим столкновением и «grande revolution». Кальдерон понимал, что он пишет. Креспо размышляет: нас «нужно не только учить, // Как биться ловко и красиво, // А почему, за что нам биться…» По сравнению с этой проблемой и с внутренним действием — поединком воплощающего военноадминистративную дворянскую верхушку доном Лопе и крестьянским избранником алькальдом Педро Креспо — остальное как бы раскрытие этого конфликта.

Бесчинства армии на собственной территории, изнасилование наглецом капитаном Исабели Креспо, внутренне развитой и душевно богатой (как у крестьян Фуэнте Овехуны, у нее высокоренессансное представление о любви: она «есть чувство красоты, к которой испытываешь уважение…»), Исабели, не готовой, однако, как Лауренсия у Лопе, поднять меч на нового Олоферна, вводят в самое главное. Едва узнав о несчастии, Педро Креспо получил известие, что избран алькальдом, и ему вручают жезл правосудия. Он смиренно просит капитана смыть бесчестье браком, но когда в ответ сыплются одни оскорбления и насмешки, берет жезл и со своими мужиками вершит суд. Капитан такому суду неподсуден, но крестьяне знают, « почему, за что нам биться », и поскольку под угрозой возвращения дона Лопе с войсками и прибытия короля медлить нельзя, капитана судят и казнят не подобающим для дворянина образом — удушением в гарроте (деревянной удавке).