Марк Алданов - Земли, люди

Со всѣмъ тѣмъ тяга къ цивилизаціи у родителей Ганди, повидимому, была и въ самомъ дѣлѣ. По крайней мѣрѣ, когда мальчику минуло восемнадцать лѣтъ, его отправили въ университетъ въ Англію.

Молодой студентъ, оставившій на родинѣ жену и сына, пробылъ въ Лондонѣ три года. Ганди старался походить на европейца, заботливо одѣвался по послѣдней модѣ, носилъ цилиндръ и каждое утро причесывался передъ зеркаломъ, что въ Индіи считается дѣломъ непозволительнымъ и грѣховнымъ. О вліяніи, оказанномъ на него англійской культурой, онъ говоритъ довольно кратко. Ганди не любитъ англичанъ: это чувствуется (правда, только чувствуется {5} 5 Онъ говоритъ: «Нужно ненавидѣть сатанизмъ, любя сатану». Однако, несмотря на чрезвычайно вѣжливый тонъ всѣхъ его книгъ, по прорывающимся отдѣльнымъ фразамъ иногда замѣчаешь, что Ганди «сатану» все-таки не любитъ. ) въ его писаніяхъ. Быть можетъ, поэтому онъ неохотно говоритъ о вліяніи, оказанномъ на него англійской цивилизаціей. Впрочемъ, въ числѣ книгъ, сыгравшихъ большую роль въ умственномъ развитіи Ганди, онъ называетъ сочиненія Рескина. Очень большое впечатлѣніе, по его словамъ, на него произвели Священное Писаніе — и Толстой.

Ганди окончилъ курсъ юридическаго факультета, сталъ адвокатомъ и вернулся къ себѣ на родину, гдѣ занялся практикой, преимущественно, по гражданскимъ дѣламъ. Впослѣдствіи — много позднѣе — онъ отрекся навсегда отъ адвокатуры и назвалъ ее грязнымъ, безнравственнымъ дѣломъ. Но въ молодые годы Ганди занимался адвокатурой съ увлеченіемъ. Мнѣ приходилось слышать, что онъ былъ превосходнымъ адвокатомъ-цивилистомъ. Во всякомъ случаѣ, онъ имѣлъ немалый успѣхъ, и въ пору расцвѣта своей адвокатской дѣятельности зарабатывалъ практикой отъ пяти до шести тысячъ фунтовъ стерлинговъ въ годъ, — такой заработокъ въ Парижѣ, въ Берлинѣ, въ Петербургѣ имѣли въ то время только очень выдающіеся или очень ловкіе адвокаты.

Быть можетъ, успѣхъ Ганди покажется еще болѣе удивительнымъ, если принять во вниманіе, что онъ примѣнялъ нѣсколько своеобразные пріемы, кажется, не слишкомъ распространенные въ адвокатской средѣ. Такъ, напримѣръ, когда кліентъ ссылался на какой- нибудь законъ или рѣшеніе суда, которые не были извѣстны Ганди, будущій махатма откровенно заявлялъ, что онъ этого закона не знаетъ и постарается навести справку. Очень часто онъ сообщалъ кліентамъ о пробѣлахъ своего юридическаго образованія вообще и совѣтовалъ обратиться къ какому-нибудь болѣе опытному адвокату. «У меня было правиломъ», — говоритъ Ганди {6} 6 Mahatma Gandi at work. His own story, стр. 117. , — «не скрывать своего невѣжества отъ кліентовъ». Онъ добавляетъ, что это правило производило на кліентовъ весьма благопріятное впечатлѣніе. Не смѣю сомнѣваться въ свидѣтельствѣ махатмы. Однако, я не рѣшился бы посовѣтовать молодымъ помощникамъ присяжнаго повѣреннаго слѣдовать примѣру Ганди. Кліенты бываютъ разные, и возможно, что психологія ихъ въ Индіи рѣзко отличается, напримѣръ, отъ той, какая была въ Россіи. Но боюсь, что въ Петербургѣ или въ Парижѣ адвокатъ, смиренно и правдиво заявляющій кліентамъ о своемъ юридическомъ невѣжествѣ, не могъ бы съ полной увѣренностью разсчитывать на очень блестящую карьеру.

Была у этого страннаго адвоката и другая особенность. Если на судѣ, во время разбирательства дѣла, доводы противной стороны неожиданно его переубѣждали, то онъ заявлялъ суду, что противникъ поколебалъ его убѣжденіе, и что онъ съ противникомъ соглашается. Это тоже, насколько мнѣ извѣстно, пріемъ довольно необычный въ адвокатской практикѣ. Не знаю, производилъ ли и онъ чарующее впечатлѣніе на кліентовъ, но ужъ его-то я никакъ не рекомендовалъ бы начинающимъ адвокатамъ. Впрочемъ, такой случай долженъ былъ являться исключительнымъ, ибо Ганди принималъ только совершенно чистыя дѣла, правота которыхъ сомнѣній не вызывала.

Политикой Ганди не занимался; въ свободное время онъ читалъ философскія и религіозныя книги. Особенное его вниманіе останавливало древнее индусское ученіе объ «Ахимсѣ». Сущность этого ученія заключается въ недѣланіи зла и въ непротивленія злу насиліемъ.

Въ 1893 году одно индусское торговое предпріятіе, имѣвшее большой судебный процессъ въ Преторіи, предложило адвокату Ганди быть его представителемъ и выѣхать для этого въ Южную Африку. Дѣло было чистое, условія хорошія. Ганди принялъ предложеніе, менѣе всего, вѣроятно, предполагая что эта поѣздка перевернетъ всю его жизнь и положитъ начало новой «карьерѣ», небывалой въ новѣйшей исторіи.

Это было за нѣсколько лѣтъ до Трансваальской войны, съ ея легендой, облетѣвшей весь міръ и надолго его взволновавшей: съ грубой властью могущественнаго иностраннаго завоевателя боролся маленькій свободолюбивый героическій народъ. Сочувствіе всего міра было на сторонѣ буровъ. По всей вѣроятности, у многихъ, отъ Вильгельма II до Мориса Барреса, неожиданное расположеніе къ свободолюбивымъ бурамъ было оборотной стороной нѣкотораго нерасположенія въ Британской Имперіи. Но въ подавляющемъ большинствѣ своемъ передовой цивилизованный міръ сочувствовалъ бурамъ такъ же искренно, какъ горячо {7} 7 Были пораженцы въ ту пору въ самой Англіи. Такъ небезызвѣстная миссъ Гобгаузъ (дочь лорда Кертнея) ежедневно молилась Богу о ниспосланіи побѣды бурамъ. . Сколько добровольцевъ изъ разныхъ странъ Европы пошло сражаться за свободу Трансвааля!

Лордъ Байронъ, отправляясь на войну за свободу Греціи, помнилъ о греческомъ прошломъ; но, естественно, онъ не могъ предвидѣть греческое будущее: упрощенно-символически скажемъ, что Байронъ помнилъ Перикла и не предвидѣлъ генерала Пангалоса. Не говорю ничего дурного о генералѣ Пангалосѣ, но за него Байронъ, вѣроятно, жизни не отдалъ бы. Мысль о томъ, что за всякимъ торжественнымъ праздникомъ могутъ наступить весьма прозаическія будни, — довольно простая и естественная мысль; однако, приходитъ она съ опозданіемъ, да и не пріемлетъ ея освободительный энтузіазмъ. Было бы, разумѣется, очень хорошо, если бы, для выясненія своего отношенія къ той или иной освободительной войнѣ, всякій доброволецъ могъ заранѣе знать, что будетъ дѣлать послѣ побѣды страна, освобожденная при его участіи. Но осуществить это нелегко. Впрочемъ, европейскимъ добровольцамъ, храбро сражавшимся за свободу буровъ, легче было проявить нѣкоторую осмотрительность, чѣмъ за восемьдесятъ лѣтъ до того лорду Байрону.

Въ южной Африкѣ съ давнихъ временъ обосновалось около 150 тыс. индусовъ. Свободолюбивые буры обращались съ ними хуже, чѣмъ американцы обращаются съ неграми въ южныхъ областяхъ Соединенныхъ Штатовъ. Индусы въ Наталѣ были почти буквально на положеніи собакъ. Однако молодымъ отважнымъ людямъ, стекавшимся изъ разныхъ странъ Европы для борьбы за свободу бурскаго народа, это обстоятельство легко могло быть неизвѣстно, — если о немъ не имѣлъ ни малѣйшаго представленія индусъ Ганди.