Валентин Зорин - Мистеры миллиарды

Автору этих строк как раз в те дни довелось находиться за океаном. Я видел, с каким удовлетворением большинством американцев было встречено заявление президента, сделанное им с трибуны ООН, о том, что между США и СССР достигнута договоренность о невыводе на орбиту космических объектов с ядерным оружием на борту. Но я видел и другое — развязные выкрики голдуотеровцев, брань реакционных органов печати. В глаза тогда бросилась какая-то печать утомления, озабоченности, легшая тенями, резкими складками на лицо Джона Кеннеди. После Вены прошло всего два года, но видно было, что для него это было нелегкое время.

В тот день президент разговаривал с журналистами, высказывал свое удовлетворение состоявшимися у него беседами с советским министром иностранных дел, выражал надежду на дальнейшее ослабление международной напряженности, смеялся, шутил. Ему оставалось жить меньше месяца.

...О чем говорилось в эти дни осени 1963 года за плотно закрытыми дверями клубов и особняков, где собирались далласские воротилы, какие замыслы вынашивались, какие планы разрабатывались, мы достоверно не знаем. Но зато точно установлено, что за две недели до далласского убийства руководители трех крупнейших организаций американских промышленников потребовали у Кеннеди срочной аудиенции. Разговор, продолжавшийся в течение 25 минут в кабинете президента, очевидно, не удовлетворил визитеров, и они, взбешенные, громко лязгнув дверцами автомашин, покинули Белый дом. «Представители нефтяных кругов, — меланхолически констатировал орган нефтепромышленников, журнал «Ойл энд гэс», — посетившие Кеннеди — разочарованы».

Незадолго до того этот журнал сделал заявление, которое в свете последовавших событий выглядит весьма красноречивым. «С момента избрания президентом Джона Кеннеди, — говорилось в передовой статье, — нефтяная промышленность, проявляя недовольство и нервозность, живет в ожидании того, как будет проводиться его политика в области нефти». Такая плохо завуалированная угроза была вызвана опубликованием выводов созданного Кеннеди комитета, исследовавшего ряд мер по ликвидации чрезвычайных привилегий нефтяных баронов, а затем внесением соответствующих законопроектов на рассмотрение конгресса.

Кстати, одним из первых шагов, предпринятых новым президентом уже через две недели после гибели Кеннеди, был отказ от сколько-нибудь существенного правительственного вмешательства в дела нефтяного бизнеса. «Этот шаг г-на Джонсона, — писала тогда «Нью-Йорк тайме», — представляет собой разрыв с системой, которой придерживался президент Кеннеди. При правительстве Кеннеди Белый дом был глубоко втянут в вопросы нефтяной политики».

Впрочем, это не единственное изменение к лучшему для техасских толстосумов, имевшее место с того дня, как техасец Джонсон сменил Кеннеди на президентском посту. Есть и более существенные. Если в момент убийства президента техасские предприниматели по количеству выгоднейших военных заказов правительства находились всего лишь на одиннадцатом месте, то в 1968 году они, оттеснив всех других конкурентов, оказались на первом. Произошло ли это само по себе, так сказать, в силу причин естественных, без вмешательства извне? Вряд ли.

Тем более что, оказавшись в Белом доме, Джонсон не только не ослабил узы, связывающие его с родным штатом, но, наоборот, заметно укрепил их. Не случайно личное ранчо Джонсона стало в американской печати именоваться «техасским Белым домом», а около него пришлось сооружать специальный аэродром, ибо президент появлялся здесь не только во время отпуска, но проводил многие уикэнды, выказывая явное предпочтение родному углу по сравнению с так и не ставшим для него вполне привычным и уютным Вашингтоном. Наряду с министрами и иностранными вояжерами, частыми гостями президентского ранчо все эти годы были техасские «господа миллиарды», давние знакомцы и поклонники президента.

В те дни всего этого еще, конечно, не было. Однако уже тогда надежд на примирение не было, война была объявлена. Война, многие перипетии которой остаются пока под плотным покровом тайны, война, в которой ханты были не одиноки, выступая хотя и наиболее активно, действуя как организаторы, но в ряду целой группы монополистических воротил, недовольных деятельностью президента, схватка, о которой немало уже написано и будет написано еще больше, ибо интересы и судьбы отдельных людей, их страсти и вражда причудливым образом переплелись с событиями, неизмеримо более крупными по своему масштабу и последствиям.

Могущественные компании и банки Северо-Востока обнаруживали решимость руками президента Кеннеди лишить своих молодых, но опасных соперников особых преимуществ в конкурентной борьбе. Те же, в свою очередь, опираясь на свои недавно приобретенные огромные богатства, движимые алчностью, боящиеся и ненавидящие опасных и могущественных конкурентов, готовились дать бой, целью которого была не только защита налоговой нефтяной скидки, но прежде всего место под долларовым солнцем. За неделю, всего за неделю до рокового дня далласского убийства, с трибуны сборища нефтепромышленников, происходившего в Чикаго, прозвучали слова, которые трудно расценить иначе, как уже прямую угрозу по адресу Кеннеди. Один из руководителей ассоциации нефтепромышленников, Леонард Ф. Макколум, обрушился на главу правительства, заявив, что его политика вызывает у нефтепромышленников «смятение и тревогу».

Вряд ли хотя бы одно событие последних лет породило такой поток слов, такой водопад статей и книг, как это случилось с убийством президента Кеннеди. Потребовалось бы, наверное, весьма обширное помещение, чтобы собрать в одном месте всю «литературу 22 ноября», как это иногда называют на Западе. Надо сказать, что нравы буржуазной прессы столь циничны, что даже убийство президента Соединенных Штатов многими авторами, паразитирующими на этой теме, превращается из трагедии в фарс.

Казалось бы, национальный позор Соединенных Штатов, — а как иначе можно квалифицировать практически безнаказанное убийство главы американского государства, событие, явившее миру страну, претендующую на образец и вершину человеческой цивилизации, в облике политических джунглей, — малоподходящая почва для спекуляций. Между тем значительная часть написанного являет собой либо картину низкопробного детектива в духе самых скверных традиций, так называемых «уэстернов» — голливудских кино боевиков, рассчитанных на потребу самой невзыскательной публики, либо образцы нарочито кабинетного глубокомыслия, при ближайшем рассмотрении оказывающимися попыткой не прояснить истину, а, наоборот, еще более запутать дело. И лишь считанные исследования можно рассматривать как серьезную, добросовестную, хотя пока еще, прямо скажем, далекую от завершения работу, направленную на выяснение истины.