Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6573 ( № 43 2016)

Старики были наслышаны о том, что по верховьям восточных притоков Буотамы должна пройти железная дорога. Это их и радовало, и пугало. Очень тяжело, конечно, скитаться всю жизнь по безлюдной тайге. Но кто прибудет сюда на поездах? Неизвестность всегда страшна. Пока им известно, что дорогу в основном строят приезжие русские.

– Когда я был совсем ещё малышом, в верховье речки Эйим поселился один русский, – Олломон заводит долгий рассказ. Он и сам не знает, сколько раз с самой молодости ему довелось поведать жене об этом человеке. А Сэлэнгэ знает наизусть каждое слово предания, но всякий раз слушает как новость. Только если старик что-то пропускает, старушка поправляет. – Мы кликали его Эрэппей (искажённое Ерофей) . Отличный был русский. Долго у нас жил. Мы, буотамские эвенки, уважали его очень. Он нас многому научил.

Старуха на сей раз помалкивает. Боится спутать ход мыслей деда.

– Кабы все русские были как наш Эрэппей, – голос Олломона дрогнул.

– А никто не знает же, какие люди на танкетке были. Они, верно, приняли наших оленей за дикарей и теперь уже хотят приехать к нам и повиниться. Может, не знают, где нас найти? Тут ведь укромное очень место, – гадает Сэлэнгэ.

– Всё может быть, – изрекает старик.

– Мог внезапно выпасть снег, и строители, блуждая в лесу, набрели на наш пури и спаслись? Если дело было так, они непременно привезут наши вещи на танкетке.

– Всякое бывает, – соглашается Олломон, и ему становится легче.

– Э-э, я ведь вчера к Эрэппею сходил. Могильный камень бедняги мхом порос, – молвил он, чтобы переменить нить беседы. – Я в детстве видел его. Это был высоченный мужик с густой жёлтой бородой. С нами, эвенкийскими детьми, играл как ребёнок. Взрослые очень этим умилялись.

Что за человек был Ерофей, как его занесло сюда на Буотаму, эвенки узнали спустя много лет после его смерти. Олломон, который провёл детство в играх с ним, не понимая ни слова из его речи, уже был зрелым мужем, а сам Ерофей давно обрёл вечный покой, когда по берегам Буотамы разнёсся слух о прибытии нового русского. Олломон знавал того человека. Его звали Поисеем. Прибыл сюда Поисей и сразу справился о могиле Ерофея. По словам крестьянина с Иситского ямского станка, приведшего его сюда, был он его родственником. Оказывается, Ерофей, одиноко живший на Буотаме, оставил завещание. После его кончины эвенки отнесли его в Исит. Там и узнали, что адресовано оно было в город Тобол. Видать, Ерофей был тобольский. Отец Олломона сказывал, что он приехал сюда совсем молодым. Умел охотиться и рыбачить, неплохо жил за счёт продажи и обмена излишков добытого иситскими крестьянами. Эвенки почему-то не боялись его. Когда он надолго пропадал в Иситском почтовом станке, они, бывало, скучали. Ерофей даже пользовал их от всяких хворей. И мастеровит был, мужчины часто хаживали к нему за советом.

Олломон и Сэлэнгэ, загнанные морозом в эту избушку посреди дремучей тайги, всё время неустанно и подробно обсуждали события былой их молодости. Наверное, это был способ отвлечься от мрачных догадок о судьбе сына, уехавшего в Соннох и канувшего без вести.

– Говорят, город Тобол находится очень далеко. Эрэппей оттуда пешком пришёл, – говорит старик. – Знать бы, что его сюда привело…

– Поисей сказывал – в письме он написал, что искал свободы и добрых людей.

– И сказал, что на белом свете все люди одинаковы. У всех народов есть хорошие и плохие, богатые и бедные. Здесь он с эвенками жил душа в душу. Тут его никто не обижал, а сам он тоже ни разу не впал в грех – никому не причинял горя – и назвал эту жизнь счастьем.

– Ещё завещал он перевезти его прах на родину и похоронить среди могил близких людей. И вот сородич его Поисей, человек другого поколения, уважил просьбу старца Эрэппея и приехал за его останками.

– Такие славные русские…

– Но, прибыв в такую даль, Поисей-таки не смог забрать прах покойного, вернулся ни с чем.

– А что он мог сделать, если госпожа Буотама не отдала останков человека, который пришёлся ей по душе? Природа – всё равно что человек. Может скучать, любить, оберегать.

– Это сущая правда, – Олломон принимается рассказывать то, о чём бабка его и сама прекрасно знает. Сэлэнгэ слушает как зачарованная. – Ко­гда стало известно, что Поисей собрался выкопать кости Эрэппея и увезти с собой, буотамские эвенки собрались и сказали ему: «Беспокоить могилу покойного нельзя. Это грех. Если такое случится, кто-то из местного рода умрёт в отместку за содеянное». Поисей, оказывается, был неглупый человек. Всю весну жил тут, подружился со старейшинами. Так что те решили призвать шамана Нэктэрея. Почтенный старец Нэктэрей должен был запутать местных духов – опустить в могилу Эреппея только что забитого оленя. А перед этим шаман должен был наречь того оленя именем покойного.

– Говорят, перед тем как Эрэппей был выкопан, камлал шаман Арджаман, отец шамана Хахха, – добавляет старуха.

– Могилу вскрыли под вечер. Перед этим вокруг неё на длинных шестах установили трёх чёрно-белых воронов, вырезанных из лиственницы. Это для того, чтобы было на кого пенять, если абахи обнаружат вместо Эрэппея оленя. По предположению шамана, злые духи не должны разобрать, чей труп вороны растерзали – оленя или русского. Вот так под шаманское камлание Поисей выкопал останки Эрэппея. Затем они забили названного его именем несчастного оленя, положили в яму и зарыли.

– Тот олень-Эрэппей и теперь лежит в могиле, – говорит бабушка.

– Лежит. А вот где укрыты теперь косточки самого Эрэппея, знает только матушка Буотама. Когда Поисей поклал их в свой мешок и хотел на плоту переправиться через Буотаму, плот затянуло в водоворот, бросило на камни и разметало по брёвнышку. Поисей сломал ногу. А мешок с останками унесла река. Упрятала госпожа Буотама их где-то, не сыскать прах Эреппея вовек!

– Значит, мать Буотама не захотела разлучаться с ним…

– В дни кончины Эрэппея я был мальчишкой, но помню как сейчас. Шаман Арджаман пытался побороть абахи (злые духи из нижнего мира) , которые явились по его душу. Злые духи не взяли ничего взамен него. «Верни-ись, верни-ись, верни-и-ись», – упрашивали люди, окружившие умирающего, это у меня перед глазами как сейчас. С тех пор минуло лет семьдесят с лишком, однако старые эвенки и сейчас помнят своего русского друга. Речка, на берегу которой упокоился Эрэппей, прежде звалась Эйим, а сейчас все зовут её Река русского.

– Неужель все русские похожи на Эрэппея?

– Разве могут русские отличаться друг от друга? Каким был Эрэппей, таковы и остальные.

– Значит, наши вещи и ружья украли не они. Или нынешняя молодёжь чем-то обидела духов этих мест и они решили отомстить за это нам? – говорит Сэлэнгэ, которой не хочется думать, что кражу совершили люди.