Владимир Федоров - Бойцы моей земли: встречи и раздумья

И в самом деле, разве не посвятили Отчизне эти чистые и щедрые парни в летных шлемах «души прекрасные порывы»! А многие из них отдали матери-Родине и свои жизни. Эта пушкинская устремленность, распахнутость, самоотдача, пожалуй, свойственны всему нашему фронтовому поколению. Отсюда же бескомпромиссность, суровая требовательность к себе и к другим.

Хорошо, что эта солдатская подтянутость соседствует с душевной щедростью. В стихотворении «Дрова», посвященном Ярославу Смелякову, поэт признается:

Лучшие стихи книги «Чаша неба» убедительно подтверждают это признание. Собственно, это тоже одна из черт фронтового поколения. Но попробуем разобраться, что в итоговой книге особенно удалось автору, а в каких вещах он порой соскальзывает на наезженную колею, на которой уже побывали многие. Удача поджидает поэта там, где его зоркость сочетается с интересной, свежей мыслью. Вот «Баллада о точильщике и мечте»:

Точный, четкий рисунок дает первый толчок для поэтической мысли. Но все это было бы красивым экспериментом, импровизацией, просто взлетом фантазии, если бы не обобщающая концовка:

Так чувство и мысль, слитые воедино, рождают удачный афоризм, каких немало в книге. И тем обиднее ветре–чать рядом беглую зарисовку, где почти полностью отсутствует не только своеобразие, но и мысль. Хорошо, что не такие вещи определяют лицо сборника.

В лучших стихотворениях сборника «Чаша неба» поэт доказал, что по–солдатски остро отточил перо. Чаша получилась емкая, в нее вместился опыт поколения молодых фронтовиков, чьи виски ныне уже тронула седина. Это поколение несет сегодня главную службу и в жизни и в литературе.

Недавно на улице Горького в витрине фотоателье я заметил старый групповой снимок. Батюшки! «Седьмой выпуск Высших литературных курсов»… Сквозь туманное стекло, как сквозь промелькнувшее десятилетие, на меня смотрят знакомые, еще молодые лица. Всем нам тогда было «по тридцать с хвостиком»… Курянин Евгений Носов, москвич Владимир Туркин, вологодец Александр Романов, сибиряк Владимир Сапожников, украинец Иван Чендей… Имена эти теперь известны широкому читателю.

Учились мы два года, поэтому хорошо знали и шестой выпуск, где были вологодец Сергей Викулов, уралец Виктор Астафьев, петрозаводец Петр Борисков, тулячка Наталья Парыгина, и восьмой выпуск, где были горьковчане Александр Люкин и Михаил Лисин, ярославец Иван Смирнов, дальневосточник Петр Проскурин, ростовчанин Иван Федоров, ленинградка Вера Чубукова…

Общежитие у студентов Литинститута и слушателей В ЛК одно: огромный семиэтажный дом на Бутырском хуторе.

Студенты с нижних этажей частенько поднимались к нам на шестое и седьмое «небо». Среди них были и очники и заочники. Запомнились смолянин Владимир Фирсов, орловец Дмитрий Блынский, липчанин Иван Лысцов, вологодец Василий Белов, волгарь Николай Благов, уралец Валентин Сорокин, северянка Ольга Фокина, пензячка Дина Злобина…

Вот в руках у меня книжечка стального цвета. Читаю дарственную надпись: «Александру Люкину, дорогому человеку, давно любимому поэту на память о встрече первой от Н. Благова 21.2.62. г.»

Ю. Гагарин на встрече с московскими писателями и слушателями ВЛК. Председательствует К. Федин

Эта книжка как бы вещественное доказательство дружбы студентов Литинститута и слушателей ВЛК. Название ее «Глубинка». Глубинка?.. Да ведь именно это слово, пожалуй, глубже всего объединяет студентов и слушателей. Все они из глубинки! У каждого свое видение мира, свой почерк, свои пристрастия. Но жизнь знают все.

Вот два интересных прозаика из восьмого выпуска ВЛК.

Какие они разные!

Мне хочется сказать о них обоих сразу. И не только потому, что они вместе учились на Высших литературных курсах. Нет. Просто это два талантливых русских писателя, крепкими корнями связанные с жизнью народа.

Я говорю о Петре Проскурине и Михаиле Лисине. Оба прозаика родились в средней России. Проскурин уехал на Дальний Восток, а Лисин почти всю жизнь никуда не выезжал из своих горьковских мест. Он знает там каждое село, каждый бугорок.

В рассказах Михаила Лисина встречаются невыдуманные названия сел — Ревезень, Задубовка, Мурашкино, Ужовка, названия родных негромких рек — Ветлуга, Вохма, Унжа… Все это создает неповторимый местный колорит. Язык живой, народный, сочный. А главное — герои. Их клещами не оторвешь от свежих, запоминающихся пейзажей.

Приведу поэтический запев из рассказа «Вода спадает», от которого, пожалуй, не отказался бы сам Михаил Пришвин:

«Идет, надвигается, бушует Вохма. С глухим шумом кружатся в водоворотах кряжистые ели с обломанными вершинами и обитой хвоей. Вот в корнях подмытой сосны раздался глухой треск. Взметнув ветвями тучу брызг, старый лесной великан с грохотом падает в воду, и долго–долго раскатывается стон по всему бору: ооо–ххх–ма!»

На фоне живой могучей природы — самобытные характеры земляков писателя. Вот демобилизованный солдат Филат Жихарев, носящий фашистскую пулю под самым сердцем. Влюбленность в свой плотницкий труд помогла ему одолеть подкравшуюся смерть. Долго будут в Ужовке красоваться дома, поставленные живучим плотником–умельцем. Этот рассказ носит название — «Пуля». Впервые он был напечатан в коллективном сборнике — «Ласточки России», где представлены многие молодые прозаики.

Не могу не сказать несколько слов об этом интересном сборнике, где опубликованы рассказы кубанца Ивана Краснобрыжего и сибиряка Николая Смирнова, курянина Евгения Носова и калининца Георгия Леонова, северянина Василия Журавлева–Печерского и кабардинки Халимат Байрамуковой, москвичей Вячеслава Марченко и Марты Фоминой. Всего «тридцать три богатыря» I Обычно коллективные сборники залеживаются на полках магазинов, а этот невозможно было купить — сразу разошелся.

Есть в сборнике «Ласточки России» и рассказ Петра Проскурина «У привычных границ» о молодых дальневосточных лесорубах. Им посвятил писатель свой роман «Корни обнажаются в бурю». Живя на Дальнем Востоке, он не забывал и родных мест. Новый его роман «Горькие травы» рассказывает о селе и городе средней России, опаленных войной. В центре романа — Дмитрий Поляков, солдат, у которого война отняла память. Ему предстоит вернуться к жизни, как и разрушенному родимому селу и областному городу в темнеющих руинах.