Русская жизнь-цитаты - Русская жизнь-цитаты- ноябрь-декабрь 2016

https://www.facebook.com/fyodor.krasheninnikov/posts/10210420568644742

Svoboda.org:

”Потомки сотрудников НКВД, работавших в годы Большого террора, просят российские власти закрыть доступ к открытой недавно правозащитниками базе данных с именами около 40 тысяч агентов советской госбезопасности.

“Комсомольская правда” сообщает, что с открытым письмом к президенту Владимиру Путина обратились потомки и “единицы тех, кто оказался в списке и до сих пор жив”. Прямых цитат из письма не приводится, но, по информации издания, авторы письма требуют закрыть доступ к базе данных, опасаясь, что “дети, внуки и правнуки могут мстить за репрессированных предков”.

База данных была создана авторитетной российской правозащитной организацией “Мемориал” и является первым подобным справочником об исполнителях преступлений эпохи Большого террора. Доступ к ней был открыт на сайте организации 24 ноября.

http://www.svoboda.org/a/28143476.html

Елена Галкина:”Советская интеллигенция не хотела замечать трагедии Голодомора так же, как ныне российская “оппозиция” пытается забыть о Крыме и Донбассе. Природа поведения одна и та же — “умри ты сегодня, а я завтра”.

Художница Любовь Шапорина, с правдивостью патологоанатома препарировавшая собственное моральное падение при сталинизме, писала в блокадном Ленинграде 1942 года:

“Мы все виноваты в теперешнем положении вещей. Вся страна уже много лет голодает. Помните, как на Витебском вокзале лежали повсюду голодающие украинцы. “Панычу, хлеба”, — протягивали руку. А мы… в хороших шубах, сытые, после попоек проходили, и нам казалось, что это где-то далеко, это нас не трогало. Теперь вся страна за это расплачивается”.

Интеллигенция не хотела замечать умирающих. Потому что ты организуешь помощь этим людям сегодня, то, скорее всего, мгновенно лишишься и шубы своей, и положения, и жизни. Зачем рисковать?

И только в блокаду, вынужденная ради куска хлеба стучать на своих подруг, Шапорина осознала, что и гибель её друзей в 37-м году, и новое рабство на 1/6 части суши, и даже война с десятками миллионов жертв — непосредственно связаны с их малодушием и трусостью в 1932-м.

Нельзя молчать, когда правит бал подлость и попирается достоинство.

Нельзя оправдывать гнусные преступления великой целью.

Потому что на растоптанных душах и костях замученных можно построить только ад.

И все, кто молчал и отворачивался, будут в нём гореть.

https://www.facebook.com/elena.galkina.1690/posts/1354907134542764

Татьяна Малкина:”думаю о случае Карагодина, не идет из головы. В ленте у друзей вчера ночью посмотрела опарыша, который ведет программу “агитпроп” и обычно работает по кремлевскому темнику, хотя всегда с творческой живинкой. вижу, не одну меня взволновал Карагодин.

https://www.youtube.com/watch?v=KjRPUSFTw_o

это хорошо. но и плохо тоже. опарыш как-то безыскусно привел к тезису, что посягательство на тайну имен исполнителей большого террора суть посягательство на основы российской государственности. не то, чтобы эта преемственность в отечестве серьезно была под вопросом, но до сих пор так явно не оглашалась.

жалкий мединский, конечно, совсем спятил, но и его лепет про “будут гореть в аду” (искатели правды о подвигах в великой отечественной), возможно, не стоит игнорировать.

плохо это все, потому что, на мой взгляд, прямо угрожает существованию “мемориала”. тяжбой о статусе “иностранного агента”, мне кажется, дело может не ограничиться.

еще когда вышел диск с базой сотрудников нквд, я как-то остро ощутила, что эта публикация может стать point of no return.

очень хочу ошибиться.

https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1227375244003452&id=100001929644102

Борис Акунин:”Особенную ненависть у москвичей вызывали ближайшие помощники Морозова — глава Земского приказа Левонтий Плещеев и окольничий Петр Траханиотов, не только беззастенчиво вымогавшие взятки, но еще и изобретшие метод, который впоследствии получит название «отката»: распоряжаясь казенными средствами, они заставляли получателей расписываться за полную сумму, а выдавали на руки только половину.

Как всегда бывает, взрыв грянул по какому-то мелкому поводу, переполнившему чашу терпения, и застал власти врасплох.

21 мая 1648 года Алексей Михайлович, возвращавшийся с богомолья, был внезапно окружен толпой горожан. Они шумели, требовали выслушать их жалобы, ругали лихоимцев, схватили царского коня за поводья.

Девятнадцатилетний Алексей испугался, но тем не менее повел себя самым разумным в такой ситуации образом: стал просить людей успокоиться и разойтись, пообещав, что во всем разберется и восстановит справедливость. Толпа начала было стихать, но, видя это, какие-то слуги из царской свиты решили отличиться перед государем — кинулись на жалобщиков с руганью, принялись хлестать их кнутами. При отсутствии серьезного вооруженного эскорта делать этого никак не следовало. Народ пришел в ярость, стал бросать в ругателей камнями. Те кинулись наутек — под защиту кремлевских стен. Горожане побежали следом.

В царский дворец бунтовщики ворваться не смогли, его окружали стрельцы, однако собрались на площади и не уходили. Со всего города в Кремль прибывали все новые и новые толпы. Почувствовав свою силу, народ перешел от криков к действию.

Сначала разгромили дома Морозова, Плещеева и Траханиотова. Заодно разграбили в городе и еще несколько боярских дворов. Поймали и забили до смерти дьяка Назара Чистова, непосредственного автора соляного закона.

Побуянив, снова собрались на площади перед Кремлем, куда войти уже не смогли, потому что охрана заперла ворота, но было ясно, что долго за стенами не отсидишься.

Народ сформулировал требования: предать смерти Морозова, Траханиотова и Плещеева. Последнего царю, кажется, было не очень жалко. Дьяка вывели на площадь в сопровождении палача, но толпа не стала ждать казни и разорвала вора на части, после чего разошлась по домам.

Однако весть о победе взбудоражила столицу, и назавтра перед Кремлем собралось еще больше народу. Снова требовали выдать Морозова и Траханиотова.

Делать нечего — царь распорядился пожертвовать и Траханиотовым, только бы спасти своего «дядьку» боярина Морозова. Окольничий успел сбежать, но его поймали за городом, поводили по улицам с деревянной колодой на шее и обезглавили.

Москвичам и этого было мало. Они все равно жаждали расправы над Морозовым.

Временщика спасло неожиданное происшествие. В деревянном городе вдруг начался пожар, притом загорелся «кружечный двор». Многие кинулись туда и стали разбивать бочки, черпать вино чем придется. Пока одни тушили огонь, а другие валялись пьяные (кто-то и задохнулся от дыма), в Кремле воспользовались передышкой.

Поскольку большой надежды на верность гарнизона не было, царь принялся угощать и награждать стрельцов с солдатами. Илья Милославский задабривал столичных купцов, имевших влияние в городе. Очень помогла церковь: по приказу патриарха попы всюду уговаривали москвичей утихомириться.