Литературная Газета - Литературная Газета 6579 ( № 49 2016)

О Москве

Это мой любимый город. Когда еду по Ленинскому проспекту, могу назвать десяток дорогих для меня адресов. И по Комсомольскому тоже. Везде кто-то жил, везде я кого-то любил. Здесь мой ребёнок – Театр на Юго-Западе. Здесь МХАТ. На Ленинских горах всё исхожено, там первая любовь. Приезжаю на Востряковское кладбище, там родные гробы. Как без этого жить? Думаю, Москва стала лучше. Но расползлась почти до Калуги, чего я не понимаю.

О Крыме

Когда шла история с Крымом, я был в Японии, ставил «Гамлета». Бросал репетицию, шёл, смотрел и орал как Станиславский: «Не верю». И вдруг это произошло. Говорят про позицию Макаревича, у него какие-то свои экзерсисы в голове. А для меня Крым – мои первые гастроли. Мы сделали спектакль «Лекарь поневоле», Авилов там играл главную роль, и я там играл. У нас была небольшая группа – 10 человек. Мы приехали в Севастополь с одним фонарём, поставили его на площади и стали играть. И нас начали приглашать во все санатории, международные и пионерские лагеря, в воинские части, в консерваторию. Мы всюду в Крыму сыграли. Там потрясающие люди, которые сразу повели нас в Херсонес. И когда этот город-герой Севастополь, за который столько было пролито крови, вдруг так легко отошёл куда-то кому-то, было очень странно. И я жил всё время с этой занозой в сердце. И Путин эту занозу вытащил. Для меня Крым – это так много! И Севастополь тоже! Нас не разорвать!

О русском духе

Нам не хватает общего патриотического подъёма в стране. Вот сейчас он наметился благодаря Крыму и позиции Путина. И если будет в воздухе летать этот победительный настрой, то автоматом пойдут и другие благости в сторону жизни – на бизнес, на искусство, на радость ощущения. Когда я жил на Рязанщине, у нас были сабантуи и русско-татарские фестивали. У меня есть фотография матери, где она в национальном русском наряде. Кто сейчас его наденет? Ни у кого его даже и нет. А вот в Японии у каждой женщины есть дома кимоно, и она надевает его на праздники. А у нас даже стесняются быть русскими! Не умеют, не могут и не знают, как по-русски плясать и петь. Я пришёл в Белгородский театр и говорю артистке: «Ну-ка, давай, спой частушку!» – «А я не знаю». – «Как не знаешь? Ты работаешь в Белгороде, это же самая русская земля! И ты, артистка, не знаешь частушки? Да у тебя должна быть на каждый случай жизни частушка. Народ так жил и так пел».

Об испытаниях

У меня всегда была тоска по большой сцене. И хотя в Театре Станиславского сцена не такая большая, зал неуютный и всё протухло-пропахло рестораном, я принял предложение Департамента культуры. Потом мне Господь сказал: «Попробовал, посмотрел, ещё хочешь?» и убрал оттуда. Сейчас я уже никуда не пойду. Да мне никто здесь и не предложит. Позвали в Японию возглавить театр в Токио, я там 25 лет работаю, заслужил. Там всё по любви. А мы всё время идём через насилие, кровь, лишения, депортации народов, ГУЛАГ. Но без опыта Театра Станиславского как бы я понял что-то в жизни? Без армии, где прыгал с парашюта, тоже чего-то не знал бы. А не родись у меня сын, я вряд ли знал бы, как рождаются дети. Это всё опыт. Иногда страшный. Я – фаталист и не захотел бросить Театр Станиславского, когда уже вложил столько здоровья и только начал выправлять положение: влюбил в себя коллектив, пошла публика. Но тут подключились такие связи и силы, которые по наивности мне и не снились. Я в этой ситуации был не просто пострадавшим, а мучеником: месяц комы, месяц реанимации, реабилитация. Но у меня обиды ни на кого нет. Всё зарубцевалось. Просто я себя не берёг, думал, мне по-прежнему 24 года, и я начал создавать Театр на Юго-Западе. Я привык гореть.

О красоте

Красота отдельно от ума – это какая-то несправедливость. В тех женщинах, что меня в жизни ошарашивали, всегда было соединение мудрости, тепла и красоты. Нельзя сказать, что та женщина красивая, а эта нет. Все красивые. Как у Чехова, мол, совсем дуру не ищи, у каждой дуры свой ум есть. Так и у каждой женщины есть своя красота. Часто хотят сохранить красоту и молодость. В Голливуде на постановке пьесы Горького «На дне» мне было трудно найти натуральную женщину на роль Василисы: в этом Америка переплюнула всех. У нас тоже это делают, не желая стареть. Но меняются до неузнаваемости, вытравляя из себя естество. Артисту ничего не должно мешать, он не должен думать об аппарате, а только о существе. А все переделанные думают, хорошо ли они смотрятся. Тут я увидел творческий вечер Ады Роговцевой. У неё горе: умерли муж, сын. Но она ничего с собой не делала и была прекрасна в своём возрасте! Думаю, что Татьяна Доронина, которую я очень люблю, тоже не делает никаких подтяжек. И она выходит на сцену и потрясает.

О любви

Если не люблю, я не творю. И мне нужна любовь в высшем её проявлении, которая, вспыхнув в чьём-то сердце, греет и даёт силы. Почему я в Театре на Юго-Западе поставил «Игру в кубики» за семь дней? Потому что здесь потрясающие артисты и они меня любят. А без любви мы бы колупались два года и ничего не сделали. У нас театр – семья, театр – дом, и актёры в труппе разные. Но чтобы их раскрыть, должен быть такой любящий отец, как я.

Сколько света и чистоты принёс он на сцену

Искусство / Искусство / Эпоха

Доронина Татьяна

Теги:Татьяна Доронина , слова прощания , Белякович

6 декабря в 6 часов утра навсегда остановилось беспокойное сердце народного артиста России Валерия Романовича Беляковича. Ошеломляющее страшное горе, огромная утрата, невосполнимость которой нам ещё предстоит осознать.

Валерий Белякович – самобытнейший художник, гениальный режиссёр, пронзительный лирик и поэт театральной сцены, покоривший своими спектаклями весь мир. Его спектакли будили сердца зрителей, открывали им глубины человеческой души. Его, Валерия Беляковича, беззаветно любили люди, любили преданно и искренне, потому что с ним, с его искусством человек начинал себя чувствовать далеко глядящим, глубоко чувствующим, умеющим подняться на ту нравственную и духовную высоту, когда человек понимает, как значительно и важно его назначение в мире.

Талант Валерия Беляковича фонтанировал жизнелюбием, его с нетерпением ждали во всём мире – от Японии до Америки, он нёс людям великие знания о красоте человека. Его спектакли учили думать, взывали к человечности, он создавал великие постановки, умел проникнуть в суть открытий всепобеждающего гения русской литературы, равно как было ему дано понимать и чувствовать гений Шекспира, великих открытий писателей планеты Земля. Валерий Белякович – человек огромной доброты и прекрасного вкуса – создал свою неповторимую режиссуру, умел так высветить русское слово, что зритель, покорённый им, становился носителем идей прекрасного искусства великого народа. Годами идут на сценах мира его умные пронзительные спектакли: «На дне» М. Горького, «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, «Козьма Минин» А. Островского. В самой Англии признаны шедеврами его постановки У. Шекспира. Будучи художественным руководителем Московского театра на Юго-Западе, он много работал на других сценах, особенно любил артистический коллектив МХАТа им М. Горького. На мхатовской сцене он поставил десять спектаклей.