Сергей Сергеев - Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия

Лишь только ослаб жесткий обруч самодержавной власти, чуть ли не все слои русского общества принялись активно отстаивать свои права и интересы и даже менять ход политической жизни, демонстрируя, что они не безгласные детали государственной машины, а живые, способные к самодеятельности организмы. Признаем, что иные из них, сняв с себя державную узду, пошли вразнос, но зато без усилий других Россия бы просто погибла. Смута не была социальной или политической революцией, она была гражданской войной, в которой переплелись борьба между претендентами на престол и борьба разных социальных групп за свой статус. Ярче других выступили, как заметил еще С. Ф. Платонов, «средние слои». «Верхи», а тем более «низы» не сумели подняться до подлинной субъектности. Княжеско-боярская аристократия, благодаря систематической полуторавековой политике московских государей стянутая к центру и оторванная от областной жизни, не могла влиять на процессы, происходившие за пределами столицы. Крестьянство, чей социально-политический горизонт редко простирался дальше деревенской околицы, вовлекалось в вихрь событий (особенно в движении Болотникова), но само никогда их не инициировало.

Зато служилые люди южной окраины (главным образом «приборные», то есть служилые не по происхождению, а по набору из других сословий, включая боевых холопов), недовольные своим приниженным положением (у них не было представительства при Государевом дворе, их заставляли заниматься обработкой земли – так называемой «государевой десятинной пашни»), и казаки, всегда готовые ввязаться в сулящую добычу авантюру, обеспечили победу первого Лжедмитрия, составили костяк армий Болотникова и Тушинского вора. Рязанские служилые люди во главе со своим харизматическим лидером Прокопием Ляпуновым, разорвав союз с Болотниковым, испугавшим их своим социальным радикализмом, спасли от неминуемого падения Василия Шуйского, которого сами же позднее и свергли. Они же вместе со служилыми людьми других уездов, посадскими людьми Севера и Поволжья (от Ярославля до Казани) и казаками создали Первое ополчение. Городские миры дали отпор тушинцам и организовали Второе ополчение. Казаки – как «московские», так и «украинские», как принадлежавшие к уже сложившимся «войскам», так и принимавшие казачье имя и обычаи бывшие холопы, крестьяне и служилые люди – служившие то одному, то другому хозяину, или жившие по своей вольной воле, много лет наводили ужас на большинство русских областей (типичная летописная запись: «Лета 7123-го [1614/15] казаки, вольные люди, в Русской земле многие грады и села пожгли и крестьян жгли и мучили»). Кстати, Ивана Сусанина, судя по изысканиям В. Н. Козлякова, замучили до смерти «немерными пытками» вовсе не поляки, а находившиеся на польской службе «черкасы». С другой стороны, именно казачья атака решила в русскую пользу исход боя ополченцев с войском Ходкевича под Москвой, а поддержка казачества, надеявшегося на получение новых привилегий, сыграла решающую роль в избрании Михаила Романова на царство.

Особенно важна в контексте этой книги политическая активность посадских людей. Как показал С. Ф. Платонов, она была свойственна почти исключительно городам с бойкой хозяйственной и общественной жизнью, в которых московская централизация не успела задавить самоуправление и разрушить прочные связи с сельской округой и другими уездами. Поморье начало подниматься на тушинцев еще до призыва М. В. Скопина-Шуйского. Вологжане, белозерцы, устюжане, каргопольцы, сольвычегодцы, костромичи, галичане, вятчане – жители торгово-промышленного, не знавшего помещичьего землевладения Севера – составили то «мужичье», по презрительному прозванию тушинских воевод, войско, которое не допустило победы «воров» в 1608–1609 гг. Нередко «мужики», не дожидаясь присылки государевых служилых людей, выбирали начальниками своих ратей излюбленных миром людей – так, тотемский отряд возглавлял вдовый священник Третьяк Симакин. На их же деньги содержались шведские наемники, чья роль в снятии «тушинской» блокады с Москвы также очень велика.

Во время формирования Первого ополчения городские миры самостоятельно сообщались между собой, вырабатывая общую программу действий: Рязань – с Нижним, Ярославль – с Новгородом, Кострома – с Казанью… Причем посылаемые грамоты адресовались не от высокого начальства к высокому начальству, переписка шла между обществами разных городов и уездов, в ней фигурировали «дворяне и дети боярские», «головы стрелецкие и казачьи», «земские старосты и целовальники», наконец, «все посадские люди, и пушкари, и стрельцы, и казаки». Дело национального освобождения осознавалось как всесословное. И все это при полном отсутствии рухнувшей как карточный домик властной «вертикали», без вдохновляюще-побуждающего воздействия которой русский человек вроде бы не способен ни на что полезное, а лишь на одно безобразие. Достаточно было призыва патриарха Гермогена. И делалось дело, как правило, быстро и ладно. Так, в Перми получили вести из Устюга о сборе Первого ополчения 9 марта 1611 г., а уже 13 марта оттуда отправились под Москву 150 ратников. «…Десятки уездных объединений на огромной территории России в сжатые сроки двух-трех месяцев сумели достичь договоренности об общих целях движения, выработать план совместных действий, провести мобилизацию военных сил и приступить к его выполнению» (Б. Н. Флоря). А ведь Сигизмунд III, решив захватить русский трон после свержения Василия Шуйского, был уверен, что без царя московиты, развращенные самодержавным «тиранством», не смогут организовать ему сопротивления.

Вскоре у ополчения возник и единый, но не единоличный «руководящий центр» – Совет всей земли, в который вошли делегаты от 25 русских городов. Исполнительным органом Совета стало временное правительство – триумвират П. П. Ляпунова, Д. Т. Трубецкого и И. М. Заруцкого. Была создана и успешно функционировала система административных учреждений – Разрядный, Поместный, Земский и ряд других приказов. Даже после гибели Ляпунова, когда первую скрипку в ополчении стали играть казаки, и Совет, и приказы продолжали осуществлять свою деятельность.

История Второго ополчения, организованного осенью 1611 г. городовым нижегородским советом, состоявшим из воевод, представителей духовенства, дьяков, дворян, детей боярских, голов и земских старост, во главе с «гениальным „выборным человеком“ Кузьмою Мининым» (С. Ф. Платонов), слишком хорошо известна, чтобы ее в очередной раз пересказывать. Отметим только, что руководство Нижегородского ополчения тоже было коллективным (воевода Д. М. Пожарский, Минин, второй воевода И. И. Биркин, дьяк В. Юдин), а в Ярославле, ставшем его центром, возник параллельный Совет всей земли и параллельные приказы. От имени Пожарского в другие города рассылались грамоты, призывавшие направлять в Ярославль «изо всяких людей человека по два, и с ними совет свой отписать, за своими руками». После освобождения Москвы от поляков (октябрь 1612 г.), вплоть до избрания нового царя (февраль 1613 г.), страной управляло коалиционное Земское правительство, состоявшее из лидеров обоих ополчений (Трубецкой, Пожарский, Минин и др., всего 11 человек). Как-то справлялись сами, без монарха – не передрались, подготовили и провели Земский собор, призвавший на трон новую династию.