Владимир Паперный - Культура Два

Идея агрогородов еще какое-то время продолжает существовать. В 1933 г. газета «Правда» еще публикует письмо колхозников Кабардино-Балкарии Сталину, где они пишут: «С этой зимы три селения, где имеются лучшие колхозы (Новоивановка, Кенже и Заюково), начинают перестраиваться из деревень в агрогорода… Все это не мечта, а живое дело, которое мы начали и во что бы ни стало доведем до конца» (4 декабря). Но тем не менее идея равномерности пространства все более уступает идеям иерархического его строения: возникает убеждение, что ценность и значимость пространства растут по мере приближения к центру мирового пространства, то есть к Москве.

Выделение Москвы, провозглашенное пленумом 1931 г., приобретает окончательный вид в постановлении ЦК ВКП(б) и СНК 1935 г. «О генеральном плане реконструкции Москвы». Журнал «Архитектура СССР», публикуя это постановление, предварял его следующим комментарием: «Совершенно правильно отмечалось в нашей печати и в многочисленных выступлениях по поводу этого исторического решения, что реконструкция Москвы – дело всей страны, дело всех народов Советского Союза» (1935, 10 – 11, с. 1). Это значит, что каждый житель страны независимо от места прописки становится еще как бы почетным гражданином Москвы, поэтому у него не может возникнуть возражений против того, что государственные средства расходуются на строительство в Москве, а не, скажем, в Баку, – в любом случае они расходуются на его город. Не будем забывать, кстати, что по декрету 1930 г. каждый гражданин союзной республики автоматически становится и гражданином СССР, так что Москва и юридически стала столицей для каждого жителя страны.

Поскольку Москва – это теперь выделенный из окружающей среды пункт, возникает идея уместности или неуместности архитектурного сооружения в Москве, а это уже прямо противоречит гинзбурговской идее «совершенного типа», пригодного для строительства, пользуясь словами Ладовского, «на выровненной площади в любом месте». Архитектурный объект может теперь оказаться хорошим вообще и непригодным для Москвы. Б. Иофан, как мы помним, в 1936 г. говорил о недопустимости переноса в Москву «ленинградских приемов» (ЦГАЛИ, 674, 2, 12, л. 39). Влас Чубарь, выступая в 1937 г. на съезде архитекторов (незадолго до ареста), говорил о недопустимости переноса московских приемов в города более низкого ранга: «Для Дома Советов в Нальчике – центре Кабардино-Балкарской АССР – спроектировали огромное здание стоимостью около 40 миллионов рублей. Для Москвы, – сказал Чубарь, – такой дом, может быть, подошел бы, но для небольшого города, хотя и являющегося центром автономной республики, такая гигантомания не по карману, не вызывается необходимостью, и вообще ни к чему » (ЦГАЛИ, 674, 2, 34, л. 151).

Обратим внимание на подчеркнутые слова. Тут названы три причины, истинная причина названа последней – «ни к чему», то есть размещение дома московского типа в Нальчике противоречит всеми ощущаемой, но никак не называемой иерархической структуре пространства; вторая причина – «не вызывается необходимостью» – это лишь фиксация отсутствия особых причин для нарушения этой иерархии; наконец, первая причина – «не по карману» – это вообще не причина, а следствие первых двух, ибо карман у государства теперь уже один, и если дом стоимостью 40 миллионов рублей по карману в Москве, то он по карману и в любом другом месте страны.

Выделенность Москвы, представление о Москве как о центре Космоса, своеобразной идеальной модели Космоса, начались в ноябре 1933 г. транспарантом, висевшим тогда поперек улицы Горького: «Превратим Москву в лучший город мира по архитектуре и благоустройству», – достигли апофеоза в 1947 г. во время празднования 800-летия Москвы, когда Сталин в своей речи назвал Москву « образцом для всех столиц мира» (ГХМ, 1949, 3, с. 2). Москва в культуре 2 некоторым образом становится тождественной всей стране (ситуация, поразительно напоминающая XVII век, когда, по словам историка, «под Московским государством… разумели обыкновенно один царствующий град» – Соловьев, 7, с. 263).

В культуре 2 окончательно складывается иерархия городов. Вторым по значению городом объявляется Ленинград. Через шесть месяцев после июньского пленума 1931 г., выделившего Москву в самостоятельную единицу, в декабре ЦК ВКП(б) и СНК издают специальное обращение, где говорится, что «наряду с Москвой» необходимо «обеспечить решительный сдвиг вперед во всем жилищно-коммунальном хозяйстве Ленинграда» (СЗ, 1931, 70, 468). После утверждения Генерального плана реконструкции Москвы 1935 г. аналогичный план составляется и для Ленинграда, однако характерно, что если московский план подписан ЦК ВКП(б) и СНК, то ленинградский – всего лишь ленинградским обкомом.

Москва и Ленинград в культуре 2 устойчиво становятся «№ 1» и «№ 2». Конечно, место, занимаемое городом в иерархии городов, первоначально связывалось с числом населения, объемом производства и т. п., но после того, как город становился на ту или иную ступень иерархии, практические соображения уже отступали на задний план, соотношение между № 1 и № 2 становилось уже несоизмеримым с соотношением их населения или объемов производства. То, что можно было Москве, например, быть образцом для всех столиц мира, нельзя было Ленинграду; а то, что можно было и Москве и Ленинграду, нельзя было всем остальным городам – например, колхозам, находившимся в 100-километровой зоне [21]вокруг Москвы и Ленинграда, было разрешено, в отличие от всех остальных, «торговать продуктами своего производства по ценам несколько выше кооперативных» (СЗ, 1932, 33, 198). Это неожиданное для закона словосочетание – «несколько выше» – показывает, что закон как бы уже не в силах что бы то ни было точно предписывать Москве и Ленинграду, он лишь указывает, что их колхозы освобождены от обязательств следовать кооперативным ценам, а насколько их цены могут быть выше – Москва и Ленинград укажут им сами.

«Номером три» в иерархии городов до 1934 г. был Харьков. 31 декабря 1932 г. было опубликовано (своеобразный новогодний подарок) постановление ЦК ВКП(б) и СНК об обязательном введении паспортной системы (СЗ, 1932, 84, 516 – 517), и это введение началось с трех городов – Москвы, Ленинграда и Харькова, при этом было объявлено, что «лицам, которым не разрешено пребывание в Москве, Ленинграде и Харькове и в пределах 100-километровой зоны вокруг Москвы и Ленинграда и 50-километровой зоны вокруг Харькова (радиусы зон тоже, как видим, соотносятся иерархически. – В. П .), предоставляется право беспрепятственного проживания в других местностях СССР и выдаются паспорта по новому месту жительства по введении в этих местностях паспортной системы» (СЗ, 1933, 3, 22).