Владимир Паперный - Культура Два

– Тогда, профессор, – сказал взволнованный Швондер, – ввиду вашего упорного противодействия мы подадим на вас жалобу в высшие инстанции» (Булгаков, с. 15 – 16).

Булгаковскому профессору удается в конце концов сохранить свои семь комнат и их специфику, он в соответствии со своими иерархическими представлениями о пространстве по-прежнему режет в операционной, а обедает в столовой, потому что среди его пациентов оказывается некое высокопоставленное лицо, которое добивается для него исключительных условий. В культуре 1 бывали такие ситуации, когда проектируемая равномерность людей и пространств нарушалась, и выделенному из равномерной людской массы лицу позволялось окружить себя особым, выделенным из равномерной протяженности жилой площади пространством. Хотя случаи подобного нарушения равномерности не так уж и редки (известно, что всего 60 % населения к концу 20-х годов жило в условиях покомнатного заселения – Хан-Магомедов, 1972, с. 87), они тем не менее каждый раз воспринимались как исключение из правила. Особые условия для академика И. П. Павлова, например, вводятся специальным декретом СНК, подписанным Лениным, и то лишь «принимая во внимание совершенно исключительные научные заслуги… имеющие огромное значение для трудящихся всего мира» (СУ, 1921, 10, 67). Отметим, что в таких исключительных условиях действовали уже как бы совсем другие законы, отличные от всей остальной страны; так, например, Павлову правительство построило (вопреки декрету об отделении церкви от государства) домашнюю церковь.

В архитектуре культуры 1 представления о равномерности и равнозначности пространства можно проследить также на самых разных уровнях. Достаточно широкое распространение получает точка зрения, что архитектурный объект должен быть таким, чтобы его можно было поместить в любую точку пространства. «Неправильно и нежизненно считать, – писал в самом первом номере «СА» А. Пастернак, – что только… деловой центр вмещает высокие застройки. Мы полагаем, что и в остальных частях города новая жизнь заставит нас возводить высокие дома». В более общем виде эту идею излагает в том же номере М. Гинзбург: «В условиях переживаемого нами строительства социализма каждое новое решение архитектора – жилой дом, клуб, фабрика – мыслится нами как изобретение совершенного типа, отвечающего своей задаче и пригодного к размножению в любом количестве сообразно с потребностями государства».

Но, пожалуй, наиболее яркий пример архитектурных представлений о равномерности – это уже упоминавшийся дезурбанизм М. Охитовича, цель которого «уничтожить общественное разделение труда между предпринимателем и наемным рабочим, между мужчиной и женщиной и между отдельными странами» (Охитович, 1930, с. 13). В спроектированной им совместно с М. Гинзбургом системе «каждый центр является периферией, и каждый пункт периферии – центром» (там же, с. 14).

Несколько сложнее дело обстоит с урбанизмом. С одной стороны, первая декларация архитекторовурбанистов 1928 г. содержит некоторые утверждения, которые можно интерпретировать как «равномерные», там говорится о «полном уничтожении социального неравенства населения, упрощении и постепенном отмирании классовой структуры общества, национализации земли» (ИИСА /2/, с. 125). С другой стороны, вторая декларация АРУ 1931 г. «считает необходимой дифференциацию видов поселений, выставляя присущие данному типу специфические черты, исходя из совокупности факторов, определяющих каждый вид поселения», и подчеркивает «неравнозначность населенных мест и необходимость дифференцированного подхода к стимулам и возможностям их развития» (ИИСА /2/, с. 132).

Последнее заявление можно было бы трактовать как «неравномерное», но эта неравномерность, как мы убедимся дальше, еще очень далека от иерархичности культуры 2. Здесь всего лишь утверждается, что должны быть разные типы поселений, но каждый из этих типов в принципе может быть размещен в любой точке пространства. Именно для этого АРУ предлагает «поднять вопрос типизации населенных мест» (там же). Под населенным местом здесь надо понимать тип поселения, а не конкретный пункт географического пространства. Поэтому проект «Зеленого города» (в названии можно усмотреть некоторую перекличку с агрогородом) подразумевает создание нескольких типов жилья: «от отдельного домика на двоих до блока и даже небоскреба», которые могут быть поставлены «на выровненной площади в любом месте» (Ладовский, 1930, с. 359). Нетрудно заметить, что это примерно та же идея «изобретения совершенного типа», которую высказывал М. Гинзбург. Враждующие между собой урбанисты и дезурбанисты с точки зрения иерархии культуры 2 оказываются вполне «равномерными». Достаточно сказать, что разрыв кольцевой структуры Москвы был чуть ли не аксиомой всех «левых» проектов перепланировки города, как урбанистических, так и дезурбанистических (Ладовский, Бабуров и др.).

В 1931 г. с 11 по 15 июня происходил пленум ЦК ВКП(б), где обсуждались вопросы планировки городов. Его решения можно было истолковать по-разному. В них отчетливо проявилась некоторая инерция «равномерности». С. Киров в специальной брошюре, выпущенной после пленума, по-прежнему повторял идеи равномерного расселения: «Через 5 лет, – писал он, – деревня преобразуется настолько, что вопрос о том, что мы стоим накануне образования новых видов человеческого общежития – агрогородов, будет уже не фантазией, а самой настоящей реальной действительностью. Теперь мы ближе, чем когда-либо, подошли к уничтожению разницы между городом и деревней…» (Киров, с. 26). Но при этом пленум принял решение, прямо противоположное этой идее: «о выделении города Москвы в самостоятельную единицу со своими органами управления и бюджетом».

Это столкновение двух противоположных установок – на равномерное расселение и на выделение центра – отчетливо видно в следующем тексте из «Правды»: «Однако эта линия более равномерного размещения промышленности и населения не имеет ничего общего с «левацким» прожектерством немедленного разукрупнения городов, с «теориями» отмирания города и его самоликвидации якобы в интересах социалистического строительства. Под этими «левыми» фразами скрывается мелкобуржуазная линия разоружения пролетариата, строящего социалистическое общество в капиталистическом окружении» (За социалистическую, с. 20). Мы видим, как процесс вертикализации, то есть перемещения границ из социального пространства в географическое, в какой-то форме проявляется и внутри страны: конкретные («левацкие») проекты разрушения границ между городом и деревней вызывают уже отчетливый протест, кажутся «мелкобуржуазными», сама же абстрактная идея равномерности пока еще излагается с положительным знаком, но ее осуществление откладывается на неопределенный срок, в этом смысле ключевым в приведенном отрывке надо считать слово «немедленного».