Николай Анисин - От Сталина до Путина. Зигзаги истории

Янаев, – размышлял я в номере одесской гостиницы, – ноль в политике. Он как фигура во власти сотворен Горбачевым, и на самом ли деле взбрело ему в голову восстать против своего политического творца, разыграть собственную карту?

Изоляция Горбачева в Форосе была бы немыслима без санкции председателя Комитета госбезопасности Владимира Крючкова – также члена ГКЧП. Ему подчинялось Управление охраны всех высоких чинов и только по его приказу президента СССР могли лишить свободы передвижения и телефонной связи. Ну, а кто он есть – Владимир Крючков?

Я перебрал в памяти послужной список Владимира Александровича за последние тридцать лет. Референт отдела ЦК КПСС. Зав сектором отдела ЦК КПСС. Помощник секретаря ЦК КПСС. Помощник председателя КГБ СССР. Начальник секретариата КГБ СССР. Первый зам начальника и затем начальник Управления КГБ СССР. Заместитель председателя КГБ.

Служба Крючкова партии и государству – это служба на подхвате у вельможных персон. Он вышколен угождать прямым начальникам. Председателем КГБ его назначили благодаря Горбачеву, поэтому ему и только ему смотрел в рот Крючков.

Под лабуду Горбачева о вхождении СССР в Единый Европейский Дом страну наводнили в разных личинах агенты спецслужб Запада. Они накачивали деньгами сепаратистские Народные фронты в республиках и всех тех в Москве и Питере, кто печатно и устно изгалялся над прошлым и настоящим Советского государства. Но агентов никто не трогал. Под ахинею Горбачева о переходе к рынку через жульнические кооперативы, банки и биржы сколачивались солидные капиталы. Но ни один из неправедно разбогатевших не нюхал нар в тюрьме.

Возглавляемый Крючковым могучий аппарат Комитета госбезопасности за всем происходящим следил, обо всем знал, но безобразий горбачевской политики не пресекал. Не пресекал потому, что председатель КГБ, по природе референт-помощник, был без лести предан Горбачеву. И неужто теперь Крючков по своей воле отважился запереть начальника-благодетеля на даче в Форсе?

Среди членов ГКЧП пребывал и министр обороны Дмитрий Язов. Он, храбрый офицер с Волховского и Ленинградского фронтов, после Великой Отечественной прошел путь от командира батальона до командующего здоровенным военным округом – Дальневосточным. С советско-китайской границы ему, в его 64 года, открывался вид на заслуженный пенсионный отдых. Но в 1987-м Язова вдруг переводят в Москву с полномочиями тасовать кадры всего громадного военного ведомства и в том же году назначают министром обороны.

Возвышение Дмитрия Тимофеевича состоялось после визита на Дальний Восток генсека Горбачева. В сопровождении супруги – Раисы Максимовны. А та, встретив в Хабаровске Язова, сразу вспомнила курорт Карловы Вары в Чехословакии, где некогда ее, еще не первую леди СССР, не раз тепло встречал и провожал учтивый советский военачальник.

Версию о том, что постом министра обороны Язов обязан приязнью к нему Раисы Максимовны, я слышал от его сослуживца – боевого офицера. Он вряд ли фантазировал и, стало быть, Язов, облагодетельствованный четой Горбачевых, – такая же их марионетка, как Янаев с Крючковым.

Среди семи членов ГКЧП, на мой взгляд, самым самостоятельным деятелем был премьер-министр СССР Валентин Павлов. Он медленно поднимался вверх по служебной лестнице в союзном Министерстве финансов при Брежневе. При Черненко и Андропове Павлов уже – член руководства мозгового центра Советской империи – коллегии Госплана. При Горбачеве, в 1986-м, его возвратили в Минфин – первым замом министра. А спустя три года он стал министром.

Правительство СССР Павлов возглавил в пик недовольства политикой Горбачева – в январе 1991-го. Тогда союзный Верховный Совет впервые обрушил вал обвинений на президента Горбачева за кризис в экономике. Тогда Верховный Совет российский и лично Ельцин призывали Горбачева подать в отставку. Тогда же с требованием отставки президента СССР разразилась массовая шахтерская забастовка, грозившая парализовать жизнеобеспечение страны.

В Кремле возникла паника. Горбачев увольняет соавтора перестройки Николая Рыжкова – председателя Совета Министров: вот, товарищи, наказан главный виновник бед экономических. Изничтожается и сам Совмин. Вместо него учреждается Кабинет министров при президенте СССР. Ни то, ни другое Горбачева не спасало, и он, загнанный почти в угол, уговаривает нелояльного к его перестроечному курсу матерого экономиста-финансиста Павлова занять кресло премьер-министра. Павлов находит общий язык с шахтерскими стачкомами, гасит их забастовку и предлагает новую, жестко регулируемую государством программу перехода к рынку. Под эту программу, дабы ослабить криминал в экономике, Павлов проводит обмен денежных купюр и изымает у теневого бизнеса 12 миллиардов рублей. Еще 22 миллиарда сомнительных рублей оказываются замороженными в банках. То есть из оборота оказались выведены 34 миллиарда из 96. Это позволяло снизить дефицит товаров и приступить к частичному освобождению цен – для стимулирования отдельных производств.

Первые шаги премьера Павлова вызвали скрежет зубов у разбогатевших жуликов. Ими прикормленная либеральная пресса подняла вой: как мерзопакостен новый глава правительства. Президент Горбачев действия премьера публично не одобрил, но и не осудил. И в июне 1991-го Павлов вынес на обсуждение в Верховный Совет СССР ряд новых мер по наведению порядка в стране – подчинить Кабинету министров налоговую службу, запретить самодеятельность банков республик, создать единый союзный центр по борьбе с коррупцией и воровством чиновников. Затребованное Павловым постановление Верховный Совет с молчаливого согласия Горбачева не принял.

Ни у президента СССР Горбачева, породившего разжиревшее жулье, ни у союзного парламента, где доминировало лобби этого жулья, проект Павлова – проект пресечения воровства и рыночных реформ без обнищания абсолютного большинства граждан, – поддержки получить не мог. И вот – 19 августа 1991-го. До сего дня трезвомыслящий реформатор-экономист Павлов политического покровительства не имел. А теперь?

Я, прихватив сигарету, снова подался на балкон. Вид на всю в зелени улицу Одессы шевеление моих мозгов о событиях Москве не застопорил. Угу, Горбачев заключен на шикарном курорте. Ого, у присвоившего себе всю власть ГКЧП – благие намерения. Ей-же-ей, ему, органу с чрезвычайными полномочиями, можно силой свершить всё потребное стране: дрожите, сепаратисты, воры и противники здравых экономических преобразований Павлова!

Но решающее слово в ГКЧП – за марионетками Горбачева: Янаевым, Крючковым, Язовым. А они всерьез ли замахнулись покончить с горбачевской политикой и осуществить заявленные благие намерения? Им дано действовать умело и жестко?