Игорь Ефимов - Сумерки Америки

«Мы привыкли хвастать, что американская медицина – лучшая в мире, и когда-то так оно и было. Сегодня всё изменилось. Даже в наших наиболее престижных медицинских центрах качество обслуживания стоит невысоко, медсестёр не хватает, а число заболеваний, подхваченных в больнице, возрастает. Наблюдается тенденция перетекания наших пациентов в другие страны. Американские граждане отправляются в первоклассные больницы Бельгии, Таиланда, Индии для операций по замене бедра, коронарных шунтов, пластических операций. Их всё больше сердит недостаточное внимание докторов, враждебная конфронтация со страховыми компаниями, не говоря уже о растущей цене прописываемых лекарств, медицинских тестов и пребывания в больнице» [219].

Сравнение с другими странами, проведённое Всемирной организацией здравоохранения, дало невесёлые результаты. «По данным 2000 года США оказалось на 37-м месте, ниже Колумбии, Чили, Коста-Рики, но выше Словении, Кубы и Хорватии. По критерию "справедливость" оказались на 54-м, рядом с Фиджи. Но зато всех намного обогнали по уровню финансовых затрат на одного человека» [220].

«Охрана здоровья», считает доктор Вейль, уступила место «контролированию болезни». Все силы направляются на то, чтобы подавлять отдельные симптомы, врачу не оставлено времени вглядеться в жизнь индивидуального организма как целого.

«Наше здоровье ухудшается, и мы имеем самый высокий процент не застрахованных граждан среди демократических обществ; другие народы даже близко не приближаются к нам по этому показателю. При росте безработицы многие американцы теряют свои медицинскую страховку вместе с рабочим местом, умножая ряды незащищённых» [221].

Начиная эту главу, я сразу должен сознаться в собственной патологии по отношению к американскому врачу:

ДЛЯ МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО С ДОВЕРИЕМ ОТНЕСТИСЬ К ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРОМУ ВЫГОДНО, ЧТОБЫ Я БОЛЕЛ, И ЧЕМ ДОЛЬШЕ БОЛЕЛ – ТЕМ ЛУЧШЕ.

Я должен заранее уговаривать себя: он не виноват, нелепая бездушная система поставила его в такую извращённую ситуацию. Вполне возможно, что он добрый, знающий, сочувствующий специалист, искренне желающий помочь. Но тягостное чувство не проходит, и я до последней возможности оттягиваю визиты к врачам, надеясь, что организм сам справится с очередной хворобой. Ставить плату врачу в зависимость от числа обслуженных им больных представляется мне такой же нелепостью, как если бы стали оплачивать труд пожарника по числу потушенных им пожаров. У него поневоле возник бы импульс поджечь что-нибудь самому.

Где-то в начале 1990-х у меня начала болеть нога. Я расшиб её, ударившись голенью о камень во время рыбалки. Терпел, делал компрессы, хромал. Нет, само не проходило. И когда доктор Вайнстин совершил своё чудо, починив сломанное бедро Марины, я решил обратиться к нему. Он проделал нужные рентгены, внимательно рассмотрел снимки, объявил, что все кости целы, выписал какое-то новомодное лекарство, якобы ускоряющее заживление травм, и счёт за визит: 200 долларов. По-божески.

Но боль не проходила. То ступня, то колено распухали так, что я мог ходить, только опираясь на костыли. Работа в издательстве включала в себя погрузку-переноску ящиков с книгами, и делать это на костылях не получалось. Промучившись ещё два года, я заставил себя снова пойти к ортопеду. Не имея медицинской страховки, звонил в несколько мест, пока не нашёл самого дешёвого. Им оказался совсем молодой врач, Марк Натансон. Он рассмотрел мою опухшую ногу и без всяких рентгенов уверенно объявил: подагра. Выписал лекарство «колхичин», которое научились делать из осенних анемонов ещё в Древнем Египте до Рождества Христова. Три-четыре таблетки, принятые в течение дня, снимали воспаление, давали возможность отложить костыли.

Спрашивается: почему знаменитый, опытный, дорогостоящий хирург Вайнстин не смог обнаружить то, что мгновенно опознал молодой Натансон?

Ответ на этот вопрос таится в двух словах: узкая специализация. Оказывается, парадокс этот был замечен и описан многими критиками американской системы здравоохранения.

К доктору Вайнстину попадают только пациенты со сложными переломами, требующими высококвалифицированного хирурга. Молодой Натансон, нуждающийся в пациентах, примет всех – и застрахованных, и нет, с серьёзными проблемами и с пустяками. Его опыт и кругозор расширяются стремительно уже в первые годы практики.

Но труд врача-специалиста оплачивается гораздо выше, чем труд терапевта общего плана. «Терапевт может заработать в год от 175 до 200 тысяч. Но эти заработки бледнеют по сравнению с доходами узких специалистов: в среднем 850 тысяч для хирурга-ортопеда, 911 для рентгенолога, 1 350 тысяч для хирурга по сердечно-сосудистой системе. В Америке имеется перепроизводство специалистов и нехватка врачей общего профиля. В результате всё сводится к детальной и дорогостоящей диагностике и анализу отдельных компонентов тела. Многие пациенты не имеют возможности получить общий анализ состояния их здоровья, подготовленный врачом, умеющим оценивать взаимодействие различных частей тела» [222].

Часто суперспециалист не может разглядеть и поставить верный диагноз каким-нибудь элементарным недугам. Среди моих знакомых я знаю полдюжины случаев, когда дорогостоящий врач проглядел обычный аппендицит и дело чуть не кончилось перитонитом.

Лекарство «колхичин» было хорошей защитой от приступов, но не излечивало от подагры. Мне пришлось самому полезть в медицинские справочники и Интернет, выписать оттуда названия продуктов, считающихся вредными для подагриков. Ах, как жалко было расставаться с наваристыми мясными супами, со студнем из свинины, с крабами и устрицами, с вином и пивом, с жареной дичью и сардинами, помидорами, баклажанами, креветками и прочими дивными дарами природы! Зато диета сработала, подагра исчезла, но успела так разрушить левый коленный сустав, что я обречён хромать до конца жизни.

Почему же не только доктор Вайнстин, но и доктор Натансон не сказали мне о лечебных свойствах правильной диеты? Не знали? Или в медицинских кругах не принято делать рекомендации, которые исключают вмешательство врача, лишают его возможности заработать?

Врач, находящийся под постоянным прессом финансовых требований, вынося диагноз и предлагая лечение, невольно склоняется в сторону дорогих процедур, если страховка пациента готова оплатить их. Доктор Роберт Лебоу, автор книги «Крах здравоохранения», на многих примерах показывает, как это происходит.

«Сумасшедшие расценки на процедуры взвинчивают общую стоимость лечения. Если вы просто внимательно расспрашиваете пациента, вам заплатят 35 долларов за полчаса. Но если вы уговорите его проглотить кишку для взятия желудочного сока, что занимает 10 минут, вы можете представить «Медикеру» счёт на 900 долларов» [223].