Игорь Ефимов - Сумерки Америки

Наконец, судья Юджин Остин (Eugene Austin) нашёл для нас полчаса в своём напряжённом расписании. Представитель четырёхголовой адвокатской гидры, мистер Холли так объяснил причины упрямства злокозненного должника:

– Мистер Ефимов никак не хочет понять, что продавец в автосалоне, оформлявший покупку автомобиля с лексингтонской страховкой в придачу, не имел никакого отношения к моему клиенту, финансовой корпорации «Форд Мотор Кредит». Он не являлся её служащим, не получал от неё зарплаты, поэтому мой клиент никак не может отвечать за сделку, совершённую этим продавцом, даже если в ней были допущены какие-то нарушения.

И тут произошло чудо.

Судья Остин начал как будто вырастать над своим столом. Чернота его мантии словно бы переливалась в его глаза. Он упёр их в онемевшего адвоката и почти закричал:

– Что за чушь вы несёте?! Конечно, в момент продажи он являлся сотрудником вашего клиента. Хорошенькое дело! Покупатель входит в магазин, присматривается к автомобилю, подбежавший продавец предлагает ему устроить кредит на покупку, за пять минут получает по телефону от мощной корпорации пятнадцать тысяч долларов в долг для неизвестного ей человека, и при этом он не является её полномочным представителем? Он, видите ли, посторонний, просто попросивший в долг кругленькую сумму, которую добрые финансисты тут же ему отвалили. Где угодно – но в моём суде такие трюки, такая демагогия не пройдут!

Как описать взрыв – поток – восторга, который прихлынул из моей груди к горлу, глазам, щекам? С чем его можно сравнить?

Потерпев поражение в тяжбе со мной, гидра перенесла огонь на «Лексингтон», что она по совести и должна была сделать с самого начала. Финал наступил только в конце 1995 года: пришло письмо от мистера Холли, которое извещало ответчика о том, что под серьёзным нажимом страховая компания «Лексингтон» полностью оплатила его задолженность фирме «Форд Мотор Кредит», что дело закрыто и кредитная история мистера Ефимова остаётся чистой и незапятнанной.

Примечательно, что не только юридические консультанты, пророчившие мне поражение, но и сам судья Остин поначалу предлагал мне подать в суд на «Лексингтон». Всякая тяжба приносит доход клану юристов, поэтому отношение у них к ней заведомо положительное. То, что у среднего человека может не найтись денег на адвоката, как-то остаётся за порогом их сознания.

Зато вчинить иск крупной корпорации оказывается беспроигрышным путём к обогащению. В своей книге «Месть Галилея» журналист Питер Хубер описывает кооперацию между адвокатами и лжеучёными в самых разных отраслях знаний. «Эксцентричные теории, которые были отвергнуты университетами и государственными агентствами, всерьёз принимаются в судах… Поиски правды и только правды вытесняются нагромождением бессмысленных цифровых данных, намеренным запугиванием, фантастическими умозаключениями. В судебных заседаниях уверенно звучат пересыпанные специальным жаргоном, умело выстроенные обманы, которые сами адвокаты презрительно называют "мусорной наукой"» [259].

Особенно популярны поиски связей между человеческими недугами и химическими веществами индустриального мира. «Человеческое тело якобы находится под постоянной атакой химикалий… Они вызывают симптомы аллергии, воспалительных процессов, артрита и колита, нервно-мускульные синдромы, головокружения, депрессию и многое другое» [260].

Доктор Маргарет Хэган, изучавшая альянс адвокатов с психиатрами, безжалостно назвала свою книгу «Проститутки в суде». Она приводит примеры наиболее гротескных исков за причинённые «психологические травмы». Подросток испугался темноты, проснувшись в летящем самолёте, начал колотить по окнам и сиденьям, кричать, рыдать; его родители судят авиакомпанию на 21 миллион долларов. В новой квартире лопнул бачок туалета – это нанесло такую психическую травму десятилетнему ребёнку, что адвокат счёл возможным судить владельца кондоминиума на два миллиона. Учитель наказал шалившего семиклассника, заставив его надеть женский парик и юбку, – за это со школы требуют выкуп в два раза больше, чем требовал с меня Шемякин, то есть 20 миллионов [261].

«Мы также должны учитывать тот факт, что растущее влияние психиатрии в судебных залах представляет большую опасность для общества, чем просто денежная коррупция. Сегодняшний союз психиатрии и судопроизводства был скреплён непробиваемой наглостью обоих участников. И публика, и юристы были заморочены псевдоэкспертной галиматьёй, вписали эту галиматью в законы и придали весомость мастерам этой галиматьи» [262].

Если американские психиатры объединены в ассоциацию АРА (American Psychiatrie Association), врачи объединены в могучую ΑΜΑ, то 800 тысяч американских адвокатов (это составляет 80 % адвокатов мира) соединились в не менее могучую ΑΒΑ – American Bar Association. Эта организация вырабатывает и публикует правила, которым адвокатам рекомендуется следовать в профессиональной деятельности. В своей книге «Нация под властью адвокатов» исследовательница Мэри Энн Глендон пишет, что из списка этих правил, выпущенных в 1983 году, исчезли слова «честь», «мораль», «правый-неправый», «совесть». Их заменили слова «разумность», «общепринято», «допустимо» [263].

«Многие виды поведения адвоката, раньше строго запрещавшиеся, теперь не только разрешены, но широко практикуются. Например, реклама адвокатских контор разрешена судами и даже объявлена морально оправданной. Набирают силу тезисы, раньше казавшиеся радикальными отклонениями: что мы живём не под властью закона, а под властью его интерпретаторов; что конституция – это просто набор старинных текстов, подлежащих истолкованию новыми поколениями юристов; что любыми этическими правилами дозволено манипулировать; что судопроизводство есть такой же бизнес, как любой другой; а значит, в нём разрешено стремиться к удовлетворению собственных интересов» [264].

О моральных аспектах деятельности адвоката много писал и Элан Дершовиц. «Мы все хотели бы делать добро. Но, становясь адвокатом, вы должны изменить своё представление о добре. Теперь добро для вас есть то, что хорошо для вашего клиента, а не для остального мира и уж тем более – не для вас самих. Меня часто спрашивают: «Как вы себя чувствуете, когда при защите виновного преступника вам приходится отступать от собственной этики?» Наш ответ «защищать обвиняемого и есть этика адвоката» многие вполне разумные люди не примут. Если вы к этому не готовы, лучше не выбирайте эту профессию» [265].

Нет, Дершовиц не говорит, что адвокату разрешается лгать в интересах клиента. Но замалчивать, обходить стороной опасные улики, дискредитировать правдивых свидетелей обвинения – это вполне допустимо. Ведь часто лгут и полицейские, и прокуроры, и судьи, когда считают, что ложь – единственный способ добиться осуждения подозреваемого, в вине которого они уверены [266].