Иоанна Хмелевская - Третья молодость

Из Алжира до меня дошло известие – Роберт живет в машине. О ссорах между сыновьями я догадывалась и не удивлялась им, а вот Янка с Донатом меня удивили: ведь они жили в домике из трех комнат. Я бы их Кшиштофа в машине не оставила...

Всё вместе – здесь Люцина, там дети... Было от чего потерять голову. Люцине стало совсем худо, метастазы проникли в мозг. Я оставила ее на мою мать и, стиснув зубы, уехала.

Вроде бы самое плохое позади.

Перелет в Алжир уже знаком. Сижу спокойно, Марек рядом. Погибать, так вместе, чего уж лучше. И вдруг за час до приземления я услышала, как где-то совсем близко рокочет море. Взглянула под крыло – Господи, скорость явно снизилась... Посмотрела вокруг, может, остров какой? Что там – Сардиния, Корсика?.. Ничего подобного, Средиземное море до самого горизонта и никакой земли. Похоже, садимся на воду!..

Я успела подумать: лето, тепло, от холода удар не хватит. Пока не взглянула налево и не увидела алжирский аэродром. Чертова мельница – самолет прилетел на час раньше.

Приехал за нами Роберт. Всю предыдущую неделю он чинил свою машину – «фиат-комби», старался изо всех сил. В аэропорт он, конечно, опоздал – кто бы мог подумать, что мы приземлимся на час раньше. При виде ребенка, здорового, черного, как обезьяна, я вздохнула с облегчением, и мы отправились в Тиарет через Кемис Милиану.

Я слишком давно водила машину, чтобы сразу же не понять, в чем дело: погнута передняя подвеска. Роберт мчал со скоростью сто сорок километров, и мы были буквально на волосок от аварии. Я постаралась держать себя в руках и пустила в ход дипломатию. В горах, где дорога перекручена, как бараньи кишки, я попросила его ехать медленней – захотелось мне полюбоваться на красивые пейзажи, да и Мареку их показать. Добрый ребенок охотно исполнил мою просьбу – вокруг ржавело множество автомобильных остовов, было на что посмотреть. И только на полпути к дому я высказалась.

– Ты уже доказал – водить умеешь, и хватит. Сбавь до ста двадцати, а то я нервничаю. Передняя подвеска вся наперекосяк.

– Я не успел закончить ремонт, – оправдывался ребенок.

Однако скорость сбросил, и мы вздохнули с облегчением. Потом уже он ездил нормально. Заклепанный в спешке автомобиль выглядел неважнецки, все ясно: вернусь в Польшу, придется высылать по частям весь кузов.

Вскоре после нашего приезда подул сирокко. Я отправилась по всяким делам. В город меня подбросил Ежи, я сделала покупки и двинулась домой.

Тиарета я еще не знала, лишь проезжала несколько раз на машине. Польская колония располагалась на периферии, плана города ни у кого нет. Я, по крайней мере, ею и не видывала. Ну и тотчас же заблудилась.

Сперва повернула к домам, где жили Боженка с Анджеем, Вальдек Хлебовский и еще несколько знакомых. Потом повернула обратно, дошла до булочной – это уж явно мне не по дороге. У перекрестка я заколебалась и опять выбрала не то. Вернулась почти до самого рынка и начала все снова. Зной добивал, сирокко швырял песок в глаза и в рот, так что скрипело на зубах. Вырядилась я элегантно – юбка, собственноручно перешитая из брюк Тадеуша, и блузка с небольшим вырезом. Новые босоножки безбожно врезались в пальцы на ногах. В четвертый раз оказавшись на том же самом месте, около полицейского поста, я утратила всякое терпение и прибегла к обычному кардинальному способу: обратилась к полицейским и потребовала помощи.

Полиция она и есть полиция, во всем мире одинаковая. Но хлопот я им доставила, ибо не могла объяснить, куда еду – не знала адреса собственного сына. Сообщила лишь, что мне нужен микрорайон за железной дорогой около дороги на Махдию и рядом с кладбищем. Они подумали (план города висел на стене, но видимо представлял собой служебную тайну) и в конце концов отвезли меня на маленькую площадь (о ней рассказано в «Сокровищах») рядом с домом Янки и Доната. До моих детей оттуда рукой подать.

– Ну вот вам, извольте радоваться, не успела мама приехать, как ее уже доставляет полиция, – меланхолически констатировали дети.

В следующий раз я сваляла дурака с прогулкой. Как мне втемяшилось в голову прогуливаться в Африке в самый полдень и по совершенно открытой местности, не понимаю до сих пор. При одном воспоминании меня охватывает ужас. Гулять к тому же я собралась с Каролиной, которая решительно протестовала. Но я завлекла ребенка хитростью, изобретя что-то в таком роде: «О, какая великолепная дыра, а в ней большая труба!» Какой ребенок устоит, конечно, ему захочется посмотреть большую трубу в дыре. Каролина перестала реветь и пошла.

Гуляли мы недолго. Приблизительно в двухстах метров от дома росло одно-единственное дерево, добралась я до него, постояла чуток в тени, тут меня и осенило. На Сицилии летом на пляже температура достигает семидесяти градусов, здесь было явно больше. Отправилась я обратно и испытала на собственной шкуре, что такое «убийственное солнце»...

Примирившись с судьбой, Каролина шла за мной, что-то тихонько мурлыкая. Да, крепкий ребенок! Возможно, она как-нибудь дотащит мой труп за ноги до дому, и благодаря ей мои дети узнают, что остались сиротками. Девочка привыкла к местному климату с восьми месяцев...

Вернулась я все-таки живая, и опыт меня ничему не научил. Вскоре я решила декорировать стену сухими травами и цветами. Материала сколько хочешь, вместо соломы я использовала веточки терновника и сделала всю декорацию в садике, просидев на жутком солнцепеке три с половиной часа. Психов и правда судьба бережет, ничего со мной не случилось. Только кожа на спине облезла.

Не знаю, чем занимался Марек. Но разозлил он меня с самого начала. Он якобы интересовался всем на свете, а с Алжиром знакомиться не пожелал. Не интересно ему, видите ли. Действительно, общая атмосфера там довольно тяжкая, но бредовые идеи, которые Марек мне предлагал, еще больше нагнетали ее. Он предлагал оставить в покое Европу и возвращаться в Польшу, откуда поехать в Данию, где нас ждала Алиция. Я спрашивала, как он представляет себе проблему с паспортами? На что он только удивлялся: ведь у нас есть паспорта, визы и все прочее. Оглоушил он меня так, что я не могла вспомнить название бумаги, исключающей свободу передвижений, так называемую карточку пересечения границы, как известно, в те времена более важную, чем паспорт. Словом, я не согласилась на его идиотское предложение.

В путешествие мы все-таки отправились. В половине седьмого утра – единственно приемлемое время, – тем самым путем, что Яночка и Павлик. Уже тогда у меня, пожалуй, вырисовалась вся книга.

В перипетии с детьми не стану вдаваться, все сложилось неважно. Во всяком случае, ссоры не удалось избежать. Недовольные и разобиженные, мы все вместе – Ежи с Ивоной и Каролиной и я с Мареком – снялись с места и двинулись: они в Бельгию, мы в Данию, а для начала на паром до Марселя. Машину затенили, стекла затянули занавесками. Единственный солнечный лучик искоса падал прямо мне на стопу. Клянусь, я думала, прожжет ногу насквозь. Ожидая ожогов третьей степени, я удивилась, когда в конце пути таковых не обнаружила.