Иоанна Хмелевская - Шутить и говорить я начала одновременно

Воспользовавшись первым удобным случаем, мой муж устроил бабушке страшный скандал, хотя до этого с моими родными жил в мире и согласии. Он придерживался рациональных методов в воспитании детей, я целиком и полностью их разделяла, хотя, признаюсь, последние десять минут перед кормлением сына выдержать было трудно. И если бы мы с мужем категорически не запретили бабушке нарушать наши принципы, она кормила бы младенца каждые полчаса, а прожорливое дитя охотно пошло бы ей навстречу. Ничего хорошего из этого бы не получилось. Хотя... Хотя последующие годы убедили меня, что сыну вряд ли что в этом отношении могло повредить, а его младшему брату – тем более. После нагоняя на почве кормления бабушка зауважала своего зятя-внука и подкармливать правнука стала украдкой, когда никто из нас не видел.

Так вот, на студенческих каникулах я отправилась с малолетним сыном в Груец. Разумеется, там ближе было к природе, чем в Варшаве, но бросить удобную городскую квартиру со всеми достижениями цивилизации в виде газа и горячей воды, не говоря уже о теплой уборной, променять это на печку, колодец и сортир во дворе... До сих пор не понимаю, чем думала, отказавшись от городских удобств. А кроме того, приходилось тратить много сил, оберегая ребенка от чрезмерной бабушкиной заботы. Я просто не успевала сдирать с сына теплую одежду. Не так уж много лет прошло со времени моего детства, и я слишком хорошо помнила его кошмары, вот и прилагала все усилия, чтобы предостеречь от них собственного ребенка.

В провинциальном Груйце жизнь замирала с заходом солнца, и появляться на улицах по вечерам было опасно. В субботу муж должен был приехать из Варшавы последним автобусом, Груйца он не знал, и я вышла встречать его к автобусной остановке, что находилась рядом с аптекой.

Недалеко от аптеки размещалась местная забегаловка. Ожидая автобус, я прохаживалась по тротуару между аптекой и забегаловкой, от одного фонаря до другого На улице не было ни души. Испортилась погода, поднялся ветер, и время от времени припускал дождь, а автобус запаздывал. Из забегаловки вышел местный хулиган. Самый настоящий, громадный подвыпивший детина. Разглядел в темноте под фонарем расфранченную девицу и, пошатываясь, направился ко мне. На полпути между фонарями остановился и явно ждал, когда я сама к нему приближусь. Хулиганов я никогда особенно не боялась, а уж если довести меня до белого каления, скорее им следует меня остерегаться, но тут мне не хотелось понапрасну расходовать душевные и физические силы. Я решила взять быка за рога.

Подошла к хулигану и вежливо поинтересовалась:

– Проше пана, не скажете ли. последний автобус из Варшавы уже прибыл или еще нет?

Хулиган, по всей вероятности, ожидал чего угодно, только не такого вопроса, и оторопел. Подождав немного и не дождавшись ответа, я повторила вопрос.

– Не знаю я, – наконец произнес он. – А что, пани ожидает кого-то? Может, жениха?

– Да, жениха, – подтвердила я. – Жаль, что не знаете.

И, отвернувшись, продолжала свое выжидающее хождение. Хулиган остался стоять, явно не зная, на что решиться. Немного походив, я опять подошла к нему.

– Знаете что, – задушевным тоном произнесла я. – Глядите, какая ужасная погода. Ну я должна ждать, вот и мокну здесь, под дождем. А вам-то зачем мокнуть? К тому же холодно, еще простудитесь. Шли бы себе лучше домой.

– Да? – неуверенно протянул хулиган. – Может, и правда, лучше...

И, постояв еще немного, он все так же нерешительно повернулся и не торопясь побрел в темноту, возможно, и в самом деле домой.

Автобус подошел, из него вышел муж, и я смогла беспрепятственно его встретить.

Я не совсем уверена, но, кажется, в эти мои первые студенческие каникулы мы проходили строительную практику на МДМ, [26]так что, по всей видимости, в Груйце мне пришлось пожить недолго. Там, на МДМ, я собственноручно училась класть кирпич, меня обучал превосходный специалист, еще довоенный варшавский каменщик, и стена у меня получалась неплохо, но только если она была не выше метра А потом не хватало сил, руки немели. И я переключилась на своды и перекрытия. В те годы везде ставили у нас перекрытия Аккермана, и я так хорошо их освоила, что могла бы и сама соорудить, разумеется, с помощью рабочих. Странно, что сердце не кольнуло предчувствие, как пригодятся они мне впоследствии. Что же касается кирпичных работ на МДМ, поскольку я лично принимала в них участие, могу с полной ответственностью утверждать, что весь этот варшавский район действительно построен из кирпича.

А теперь с искренним сожалением вынуждена предупредить, что сейчас начнется ужасная хронологическая путаница, ибо нет никакой возможности привязать к конкретным датам множество событий тех лет. И в моей семейной жизни, и в студенческой. Пожалуй, имеет смысл придерживаться тематической цепочки, так что покончу-ка я сначала с учебой, чтобы уже к ней больше не возвращаться...

На всю жизнь запомнилась мастерская, где мы овладевали основами рисунка. Потрясающими способностями в этой области я не выделялась, но, видимо, и ниже среднего уровня не опускалась, поскольку меня миновала тетя профессора Каминского. Сейчас поясню, при чем тут тетя.

Профессор расхаживал по мастерской, заглядывал в наши работы и делал замечания. Остановившись за спиной какого-нибудь студента, он долго любовался на его произведения и наконец спрашивал:

– Прооооше пана... У пана тееееетя есть?

– Есть, – отвечал озадаченный студент, ибо редко у кого не найдется хоть какой-нибудь завалящей тети.

– Так вот, поооопросите вашу тетю, пусть купит вам киооооск с овощами, займитесь лучше ооооовощами, рисоооование не для вас...

Мы называли профессора Зямой Каминским, и я не собираюсь это скрывать, вся Варшава знала, так что нечего темнить. Имечко придумала профессору его собственная жена. Когда-то, еще до меня, она явилась с визитом на один из уроков рисования и при всех громко обратилась с каким-то вопросом к мужу, окликнув его «Зяма, дорогуша...»

Как-то раз Зяма удостоил меня похвалы.

– Есть способности, есть, – бурчал он, просматривая мои рисунки.

В самом начале второго курса со мной произошел казус. Нет, это было еще на первом. Или на втором? Неважно, дело вот в чем: нам задали сделать из гипса макеты каких-то построек. Кто-то умел, кто-то нет. Я относилась к последним. И при изготовлении гипсового изделия допустила ошибку, прямо противоположную той, что допустила в детстве. Когда я первый раз в жизни собралась самостоятельно испечь оладьи, я налила в кастрюлю воды и стала сыпать в нее муку, чтобы потом размешать. Дома никого не было, посоветоваться не с кем. В поте лица принялась я размешивать муку, готовя тесто, и это было ужасно, комочки так и остались. Потом мне объяснили, что следовало поступить наоборот: всыпать муку, а в нее подливать понемногу воды, тогда гораздо легче приготовить равномерную массу. После этого я тысячи раз готовила удачные оладьи, и теперь, с гипсом, поступила соответственно: насыпала его в сосуд и принялась доливать воду.