Внутренний СССР - Размышления при прочтении «Сцен из Фауста» А.С.Пушкина

«Что это у вас? Потоп! Ничто проклятому Петербургу! (…) Что погреба? Признаюсь, и по них сердце болит. Не найдётся ли между вами Ноя для насаждения винограда? На святой Руси не шутка ходить нагишом, а хамы смеются».

Из Библии (Первая книга — Бытие) известно, что Хаму, сыну Ноя, было не до смеха, когда он увидел своего папашу нагишом в пьяном виде в шатре. Суровый Иудейский бог Яхве, шутить не любил. Из всех людей, живших до потопа, спасти почему-то решил пьяницу Ноя. Видимо, употребление вина, придуманный евреями бог, считал делом богоугодным и потому наказал не пьяницу Ноя, а его сына Хама (отдал в рабство братьям). Два брата Хама — Сим и Иафет — урок извлекли, и в шатер к пьяному папаше входили только пятясь задом вперёд.

Бытие, Глава 9:

20. Ной начал возделывать землю и насадил виноградник;

21. и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнажённым в шатре своём.

22. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим.

23. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив её на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего.

24. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его,

25. и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих.

26. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему;

27. да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему.

28. И жил Ной после потопа триста пятьдесят лет.

Данная библейская история весьма поучительна в свете развернувшейся уже в наше время пресловутой «борьбы» с «пьянством и алкоголизмом». Ловко замыкая круг причинно-следственных связей (государство производит и продаёт алкоголь, потому что в нём есть потребность, а народ пьёт потому, что государство продает) всё умеющие объяснять дяди «левины-о-вруцкие» скромно утаивают главное: почему вина по-прежнему, как тысячи лет назад, считается делом богоугодным? Хотя, пардон, со времен Ноя прогресс заметен. Употреблять можно, но напиваться до безпамятства, как Ной, — нельзя. Ну, а если дома, т.е. в своём шатре?… Мда! Однако, при более глубоком размышлении, получается, прогресс невелик.

Если говорить о нашем отношении к Ною, то мы считаем, что он был праведником, а вся история, описанная в Библии, к исторически реальному Ною никакого отношения не имеет, ибо если Ной — праведник, то Богу, который есть, не было необходимости вставлять праведника в таком виде, каким он представлен в Библии.

Кажется, отклонились от темы? — Да нет! Пушкин ведь не просто посмеялся над известной библейской историей. В отличие от нас, его потомков, он посмеялся как истинный государственный муж, а не как чиновник-функционер, выполнявший социальный заказ.

Однако, вернёмся к «Борису Годунову», к которому поэт решительно приступает лишь где-то летом 1825 года, когда трагедия окончательно созрела, с одной стороны, — благодаря чтению «Истории государства Российского» Н.М.Карамзина, а с другой — в жизни, как сложившийся заговор будущих декабристов.

13 июля 1825 года, он торжественно сообщит П.А.Вяземскому:

«Передо мной моя трагедия. Не могу вытерпеть, чтобы не выписать её заглавия: «Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и Гришке Отрепьеве писал раб Божий Александр сын Сергеев Пушкин в лето 7333, на городище Ворониче». Каково?»

Этот момент можно считать началом претворения в жизнь великого замысла. Ровно через три месяца он известит своего друга:

«Сегодня кончил вторую часть моей трагедии — всех, думаю, — будет четыре».

Ветхий и Новый завет, т.е. Библия — рядом. В том же письме П.Вяземскому от 13 сентября 1825 года, касаясь характера Бориса, Пушкин замечает:

«Я смотрел на его с политической точки, не замечая поэтической его стороны: я его засажу за Евангелие, заставлю читать повесть об Ироде и тому подобное».

Почему поэт хотел заставить «читать повесть об Ироде» Бориса Годунова? На то были особые причины.

Вот характеристика царя Ирода изложенная Альбером Ревилем в его книге «Иисус Назарянин»:

«Нужно было сознаться, что Ирод был необычайным человеком; в продолжение 33-х лет удивительное счастье сопровождало все его предприятия и сделало его неограниченным властелином Палестины. Царствование этого коронованного преступника, одновременно блестящее и мрачное, долго занимало умы историков.

Жестокий и надменный по отношению к подчинённым, он обладал редким умением обращаться с людьми и способностью очаровывать тех, кого имел основание бояться. Это качество не менее его сокрушительной энергии часто помогало ему выходить из затруднительных обстоятельств.

Пылкий, снедаемый честолюбием, он терял всякую совестливость и жалость, когда ему казалось, что его личный интерес может чем-нибудь нарушен: он мучил себя и был палачом своей семьи.

От природы подозрительный, под влиянием обстоятельств он обратился почти в настоящего маньяка. Хотя судьба благоволила к нему более чем к кому бы то ни было, но он был всё-таки одним из самых несчастных людей, и мог обвинить в этом лишь самого себя.

Этот человек обладал холодной жестокостью, раздражительностью и подозрительностью; страстная любовь к власти превратила его впоследствии в отъявленного палача.

Раб своих страстей, особенно безмерного властолюбия, эгоист до глубины души, он мучительно желал быть любимым, но никогда не умел завоевать себе любви и ни разу не снискал счастья.

Иногда ему удавалось испытать острую радость — выйти победителем из затруднительных положений и тем спасти своё самолюбие от укола, но затем сам себе он всегда портил торжество.

Самый блестящий успех может сделать человека счастливым, но его гложет червь сомнения или суеверия, если его мучат угрызения совести.

Он теряет тогда «свою душу», т.е. утрачивает способность жить сердцем; для него остаётся недоступною составляющая счастье способность любить. Он лишается душевного спокойствия, и если даже ему удалось подчинить весь мир — на что нужна такая жизнь».

Вот такой психологический портрет. Желание проникнуть в замысел Пушкина в отношении характера Бориса Годунова привело к тому, что наше внимание невольно обратилось на странное сходство психологического портрета Ирода Великого и И.В.Сталина, каким он предстаёт в современных средствах массовой информации. Такой психологический портрет вождя вдруг начали лепить все отечественные и зарубежные СМИ в первые годы перестройки после длительного, почти после 20-ти летнего периода полного замалчивания всего, что касалось жизни и деятельности этого великого человека.