Александр Зиновьев - Кризис коммунизма

Положение с сельским хозяйством в Советском Союзе может служить классическим образцом переплетения факторов, связанных не только с природой коммунизма, но и с конкретными историческими условиями. Сваливать вину за его катастрофическое состояние на сталинскую политику и колхозы есть грубейшая фактическая ошибка. В сельском хозяйстве природа коммунизма и исторические условия, в которых коммунизм охватил деревню, сказались особенно болезненно. И несмотря ни на что, коллективизация не была всего лишь глупостью и преступлением.

Остановлюсь лишь на двух вопросах, связанных с сельским хозяйством. В сталинские годы был принят закон, по которому земля передавалась в вечную (!) собственность колхозам. Это был пропагандистский трюк, конечно. Но только. Это была попытка прикрепить людей к земле, деревне. Но ничего из этого не вышло. Остановить массовой бегство крестьян в города было невозможно. Политика индустриализации свела на нет этот трюк с «вечной собственностью». Об этом опыте не мешало бы вспомнить тем сегодняшним демагогам, которые призывают передать землю в собственность крестьянам. Суть дела тут не в том, что у крестьян отобрали собственность на землю, — таковой вообще не было. Суть дела в том, что крестьян в старом смысле слова уже нет, а те люди, что остались в деревнях, в массе своей землю в собственность просто не возьмут. Это невозможно сделать в силу объективных условий нынешней деревенской жизни и ее отношений с жизнью городской.

Второй вопрос касается производительности труда частников и колхозов. Приобрело прочность предрассудка убеждение, будто продуктивность людей, работающих на своих маленьких приусадебных участках единолично, неизмеримо выше продуктивности колхозов. Такой вывод делается путем примитивной логической операции. Берется то, что производит один человек или одна семья на своем малюсеньком участке, и сравнивается с тем, что производит колхоз из многих десятков и сотен человек на огромной территории. Результат сравнения получается ошеломляющий. Но ошибочный, если это не есть умышленная фальсификация сути дела. При этом не принимается во внимание то, каких усилий стоит производство продуктов на единоличном участке. Если увеличить этот участок в несколько раз, это не значит, что во столько раз увеличится продуктивность этих людей. У них просто не хватит сил на это. Не принимается во внимание, далее, исключительность положения таких частников. Если число их увеличится в несколько раз, они утратят свои привилегии, и интерес к такому виду наживы пропадет. Не принимается во внимание расположение таких частных участков и многое другое, что делает сравнение бессмысленным.

Обычно критики советского сельского хозяйства ссылаются на западные страны (особенно — на США), где в сельском хозяйстве занято меньше людей, чем в Советском Союзе, и земли меньше, а производится продукции во много раз больше. Это действительно так. Но перенести опыт западных стран на советскую почву простым решением властей в принципе невозможно. Чтобы сделать тут нечто подобное, нужно разрушить коммунизм во всей стране, Дать свободу развития капитализму в деревне со всеми последствиями, о которых теперь не хотят говорить, и запастись историческим терпением на несколько десятков лет, если не столетий.

Колхозы, совхозы и различные государственные фермы суть естественный для коммунизма путь эволюции сельского хозяйства. Колхозы исчезнут, уступив место государственным предприятиям типа совхозов. Все прочие формы трудовой деятельности в деревне суть исторически преходящие меры. Они нежизнеспособны. Коммунизм с большими частными хозяйствами и фермами американского типа есть нонсенс, который приходит в голову безответственным болтунам, демагогам и дилетантам. Сказанное мною не следует понимать как апологетику советской политики в сельском хозяйстве. Это следует понимать как констатацию того, на что способен коммунизм. На другое он просто не способен. Со временем и в случае, если условия будут благоприятными, в деревнях будут созданы предприятия, подобные промышленным, и условия жизни работающих в них людей уравняются с таковыми городских работников. Но когда это будет? И|каким будет этот уровень?

Официально считается, что граждане коммунистического общества вознаграждаются соответственно их труду. Но принцип вознаграждения по труду имеет очень узкую сферу приложения. В силу разнообразия видов деятельности единственным универсальным критерием сравнения: трудовых вкладов людей в общественное благосостояние становится сравнение людей по их социальным позициям и по их социальной ценности (значимости) вообще. Так что фактически действующим принципом вознаграждения за труд здесь является принцип «Каждому — по его социальному положению». Даже самое педантичное следование этому принципу порождает неравенство в распределении жизненных благ. Неизбежным следствием рассматриваемого принципа является также система социальных привилегий, т.е. тех преимуществ, которые человек в данной социальной позиции имеет сравнительно с нижестоящими. Кроме того, на этой основе развивается; система коррупции и использования своего служебного положения в корыстных целях. Она фактически становится дополнительным средством распределения и перераспределения жизненных благ. В практической реализации для огромной массы людей рассматриваемый принцип распределения превращается в принцип «Каждый урывает для себя максимум того, что позволяет ему его социальное положение». Для этого люди объединяются в мафиозные группы по совместной эксплуатации общества в своих интересах.

Коррупция не есть нарушение некоторой социальной нормы. Она есть нарушение юридического закона, призванного охранять фактические нормы. Но она есть неизбежное следствие и проявление самого объективного принципа распределения благ. Отклонением от нормы является нарушение меры коррупции. Например, бывают случаи, когда для подчиненного складываются более благоприятные условия для взяток, чем для начальника, или подчиненный оказывается более ловким в отношении эксплуатации общества в своих интересах. Тогда его жизненный уровень оказывается выше, чем у начальника. Это не соответствует абстрактному принципу распределения благ и сознанию справедливости распределения. Такое отклонение от нормы должно быть как-то пресечено и даже наказано. В большинстве случаев коррупцию нельзя разоблачить, — она происходит в рамках юридических законов (например, взаимные услуги по знакомству). Ее разоблачают, когда она явно выходит за рамки закона, и появляются лица, заинтересованные в ее разоблачении и достаточно сильные для этого. А это не так-то просто. Иногда требуются усилия высших властей и аппарата государственной безопасности в течение многих лет, чтобы приостановить ее разгул.