Владимир Николаев - Красное самоубийство

Оба последних коммунистических лидера, Горбачев и Ельцин, затеяли между собой традиционный партийный поединок в борьбе за личную власть, загубили при этом перестройку и во многом поспособствовали развалу Советского Союза, ускорили этот процесс, который мог бы без них пойти по-другому. Как? Более конструктивно и цивилизованно, по типу уже сформировавшегося общеевропейского содружества. У нас же все пошло не по европейскому, западному пути, а более жестоко, можно сказать, по-восточному. Главная вина Горбачева и Ельцина была в том, что они больше думали о своей личной власти, а не о судьбе страны и народов, ее населяющих. Например, можно вспомнить, что Ельцин не сумел стать главой СССР и пожертвовал его единством, форсировал распад страны, чтобы утвердиться хотя бы на посту президента России. Разве можно забыть его губительный провокационный призыв, обращенный к местным властям: «Берите столько суверенитета, сколько сможете!»

Кроме Горбачева и Ельцина, был еще один коммунистический лидер, которого просто нельзя не упомянуть при анализе тех событий. Это – первый украинский президент Д. Кравчук. Ах, насколько же типичной оказалась эта одиознейшая фигура для смутного времени становления новых государств, поднимавшихся на руинах бывшего Советского Союза! В Кравчуке как бы сфокусировались все отрицательные черты вчерашних коммунистических лидеров, ставших во главе новых государств. До развала СССР он был секретарем ЦК партии Украины по идеологии; местные националисты не знали более лютого врага, чем Кравчук, а Москва не могла представить себе более верного служаку и наместника. Этот идеологический Аракчеев вел свое дело таким образом, что именно на Украине так называемые националисты подвергались самым жестоким преследованиям. И вот парадокс – именно на волне национализма к власти пришел Кравчук! И сделал все возможное и невозможное, чтобы выйти из Советского Союза во имя упрочения собственной власти. А такой выход Украины из СССР неминуемо означал конец Советскому Союзу. С потерей, скажем, прибалтийских республик он еще мог бы устоять, но вслед за Украиной другие республики уже просто не могли не выйти из СССР. Да, именно Кравчук, самый верный еще вчера российский наместник, сыграл эту роковую, губительную роль. Недаром в те дни «Литературная газета» опубликовала о нем статью под заголовком: «Человек, который похоронил СССР».

Именно похоронил. Не развалил. Ни ему, ни Горбачеву, ни Ельцину это было просто не по силам. Они выступили в роли могильщиков СССР, ставшего в конце концов вполне логичной жертвой большевистской погони за мировым господством. Мне довелось стать не просто сторонним свидетелем этого эпохального краха, но и увидеть вблизи многие его подробности, поскольку я много лет занимался американской тематикой. На моих глазах развернулся и заключительный акт драматических отношений между США и СССР, причем в качестве корреспондента журнала «Огонек» я смог наблюдать за происходившим действием не только на официальной сцене, но отчасти и за кулисами.

Во второй половине прошлого века я не только несколько раз путешествовал по США, но и регулярно освещал на страницах «Огонька» советско-американские встречи на высшем уровне. Так случилось и в 1985 году, когда впервые встретились между собой американский президент Рейган и наш новый лидер Горбачев. Кто бы мог предположить тогда, что это было начало скорого конца Советского Союза?

Участников советско-американского диалога на высшем уровне Женева встретила придавившими город сплошными свинцовыми тучами, холодом, пронзительным ветром, снегом пополам с дождем. Солнца как будто бы и вообще не существовало. Можно сказать, что примерно такой же политический климат сопутствовал и долгому времени, предшествовавшему этой встрече. Отношения между СССР и США настолько испортились, напряженность в мире настолько возросла, что высказывались сомнения в возможности советско-американских переговоров на высшем уровне. Главным камнем преткновения было то, что мы безнадежно застряли в Афганистане, где наша агрессия стала еще одним убедительнейшим доказательством пагубности нашей внешней политики, которая все еще питалась идеями мировой революции.

К середине 80-х годов мы тешили себя тем, что имел место устойчивый паритет в отношении ядерных сил Америки и СССР. Поддерживать это равновесие нам было, разумеется, гораздо тяжелее, чем Соединенным Штатам, которые были во много раз богаче нас. Американцы это прекрасно понимали и делали все возможное, чтобы навязать нам еще более тяжкую гонку ядерных вооружений. Нам пришлось дорого платить за афганскую авантюру, которая для американцев стала козырной картой в их внешнеполитической игре. Они имели основания запугивать самих себя и своих союзников «советской угрозой», Рейган прямо назвал нашу страну «империей зла». Уже на самой первой пресс-конференции в качестве президента США Рейган не скрывал такой своей позиции по отношению к нашей внешней политике. Американская пресса писала тогда, что «Рейган пришел к власти в качестве самого ярко выраженного антисоветского президента нашего времени».

В то время одной из самых главных спорных проблем между США и СССР стала так называемая стратегическая оборонная инициатива Соединенных Штатов (СОИ), а попросту говоря – намеченная ими милитаризация космоса. Сторонники этой идеи, в том числе и сам Рейган, утверждали, что они хотели бы создать противоядерный космический щит, который якобы станет надежной гарантией от любого ракетного удара. Противники этой затеи считали, что это будет не щит, а меч, занесенный над всем человечеством. Страна, имеющая такой «ядерный зонтик» (если он на самом деле оказался бы эффективным), смогла бы безнаказанно обрушить ядерный удар на кого угодно, поскольку возможная ответная атака противника наткнулась бы на этот «зонтик». Указывалось также и на то, что создание такой системы потребует много лет и обойдется в 500 миллиардов долларов, что даже для США непомерно.

Под шумные споры о СОИ известный американский политический деятель Дж. Кеннан писал:

«Несмотря на тот факт, что в отношениях между СССР и США нет ни одной политической проблемы, которая могла бы послужить основанием для войны между ними, подготовка, материальная и психологическая, к такой войне стала глубоко укоренившейся традицией не только для наших вооруженных сил, но и для значительной части нашего гражданского общества… В сотнях документов, ежедневно обрабатываемых в Пентагоне, Советский Союз фигурирует как противник. Потенциал американских сил неизменно характеризуется с той точки зрения, на что они способны в противоборстве с советскими силами в войне. Неужели кто-нибудь думает, что движущая сила такой военной лихорадки не оказывает решающего воздействия на политику?»