Дуглас Локвуд - Я — абориген

Вскоре после референдума, летом 1967 г., в Перте состоялась очередная конференция министров, ответственных за «благосостояние» аборигенов. Многие в Австралии надеялись, что она отразит волю подавляющего большинства австралийских избирателей, выраженную во время референдума. Существенных перемен, однако, не последовало. Были, правда, выделены некоторые суммы на жилищное строительство, образование и другие цели и принято официальное решение, передававшее все дела, касающиеся аборигенов, из юрисдикции штатов в ведение федерального правительства. Конференция признала, что «существенным фактором прогресса является ответственность самих аборигенов за их собственные дела» и что политика правительства в отношении аборигенов будет определяться главным образом тем, чего они сами хотят.

Летом 1968 г. в Сиднее состоялась первая национальная конференция аборигенов Австралии. Одним из главных ее требований было введение законодательства, объявляющего преступлением дискриминацию на основе расовой принадлежности.

Судьба Филиппа Робертса заставляет о многом задуматься. А что, если бы он не встретил доктора Лэнгсфорда, который обратил внимание на способного юношу, обучил его медицине, оплачивал его труд из личных средств? Не будь всего этого, сумел бы Вайпулданья покинуть миссию, племя, получить специальность, выйти в большой мир?

Сама личность Филиппа Робертса характерна для нового поколения аборигенов. Одна из интереснейших ее особенностей — двойственность сознания. На страницах книги она, эта двойственность, выступает особенно выпукло; может быть, автор даже кое-где излишне сгустил краски. Но так или иначе эта черта свойственна и другим его соплеменникам, воспитанным миссией и одновременно племенем, оторванным обстоятельствами от родных корней, но духовно все еще крепко связанным с культурой и традициями своего народа. Вот и Декстер Дэниелс, который, как и Филипп Робертс, родился на реке Ропер, ходил в школу при миссии, потом работал на скотоводческой станции, в больнице в Дарвине, а затем стал работником профсоюза рабочих Северной Австралии, советует своему народу «сотрудничать с христианами, сотрудничать с любыми европейцами… сотрудничать с ними, но следовать нашему собственному закону, закону аборигенов» [39] «Иностранная литература», 1968, № 11, стр. 326. .

Филипп Робертс сознает себя христианином и в то же время аборигеном, преданным традициям племени. Христианство его своеобразно сочетается с дохристианскими верованиями, которые он, следуя миссионерам и сам как бы стесняясь их, называет не иначе, как языческими. Однако он не отказывается от них, ибо традиционное мировоззрение племени — он хорошо сознает это — предмет его гордости, национальное достояние и тысячелетнее культурное наследие его народа. Это — то, что делает его самим собою, т. е. коренным австралийцем, которым он всегда был и которым хотел бы остаться навсегда.

«Как сочетать непоколебимую веру в Землю-мать и Змею-радугу со святой троицей?.. Если меня спросят, верю ли я в Землю-мать, я решительно отвечу „да!“. Но если меня спросят, христианин ли я, то я тоже отвечу „да!“, хотя, может быть, не столь решительно» (стр. 100). «Да, я верю в бога… Но я верю и в Землю-мать, Змею-радугу, мой тотем — кенгуру. Они дали нам все, что мы имеем: племенную землю, пищу, жен, детей, культуру… И ничто, ничто не в силах это изменить. Наследие это, передававшееся со Времени сновидений из поколения в поколение, — неотъемлемая часть меня самого» (стр. 210). «Гражданство не освобождает меня от обязанностей перед племенем» (стр. 211), — говорит Филипп Робертс.

Перед нами не просто жизнеописание аборигена. Это — художественная энциклопедия жизни коренных австралийцев в критический, переходный период их истории. Расставание с тысячелетним прошлым неизбежно, и лучшие представители народа, подобно братьям Робертс, понимают, что от них самих зависит, какой путь изберет их народ в этом сложном мире. Они стремятся стать — и уже становятся — активной общественной силой современной Австралии. Их борьбу за свои права все более действенно поддерживает рабочий класс этой страны. Трагическое прошлое, безжалостное физическое истребление коренного населения тревожат совесть «белой» Австралии, что и нашло свое выражение в итогах референдума 1967 г. Смотреть вперед — вот к чему призывают свой народ такие его представители, как, например, талантливая поэтесса-аборигенка, известная общественная деятельница Кэт Уолкер:

Слабый отблеск рассвета Забрезжил над спящим становищем.

Помнит проснувшаяся старуха:

Вумера — орудие, с помощью которого аборигены метают копья. Копьеметалка, как бы удлиняя руку и увеличивая силу толчка, позволяет метнуть копье на далекое расстояние. (Здесь и далее примечания редактора.)

Лал-лап — женская набедренная повязка.

Нарга — мужская набедренная повязка.

Многие племена австралийских аборигенов делятся на две половины (фратрии), а также на четыре или восемь общественных групп с присущими им правилами заключения браков и счета происхождения. В трудах по этнографии такие общественные группы нередко называют брачными классами, однако удачнее термины «секция» и «субсекция»; первый из них и принят нами в переводе книги Д. Локвуда. Сам. Ф. Робертс употребляет вместо слов «класс» или «секция» слово «кожа», распространенное среди аборигенов Северной и Северо-Западной Австралии для обозначения этих общественных групп. Каждая секция имеет свое наименование (в настоящем случае — Бунгади). Деление племени на фратрии, секции и субсекции предотвращает браки между родными братьями и сестрами, родителями и детьми. Не только мужья и жены, но и родители и их дети, а также перекрестно-двоюродные братья и сестры принадлежат к разным секциям. В то же время, как убедится читатель далее, принадлежность к той или иной фратрии и секции позволяет аборигену, посещая другие племена, приобрести там номинальных «родственников» и потенциальных жен, иными словами — включиться в систему родственных — и, шире, социальных — взаимоотношений.

Временем сновидений (на языке центральноавстралийского племени аранда-алчера или алчеринга) аборигены Австралии называют мифическую эпоху, когда создавались земли и воды, люди и животные, солнце, луна и звезды, — короче, весь видимый мир.