Андрей Васильев - Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

И все же я немного рисковал. Качество фотографий оборотной стороны, которыми я располагал благодаря полученному хитроумным способом рекламному предпродажному досье на портрет Яковлевой, оставляло желать лучшего. Номер был доступен визуальному анализу, но с помощью некоторых оптических ухищрений. А подпись была видна откровенно плохо. Я мог нарваться на недоверие и обвинения в неправильной интерпретации фотографий, хотя сам был абсолютно убежден в правильности своих выводов. Подтвердил мою убежденность и реставратор Милко ден Леев, показавший мне во время личной встречи в Амстердаме прекрасные снимки всех знаков, украшающих оборотную сторону полотна.

Помимо этого, я немного побаивался реакции владельца картины. Человека богатого и влиятельного. Не то чтобы это могло меня остановить, но ввязываться в бесперспективные судебные тяжбы в Европе мне никак не хотелось.

Однако, взвесив все аргументы за и против, я согласился на публикацию, появившуюся в воскресном приложении к газете Guardian 7 апреля 2019 года [167].

Статью перепечатали в нескольких местах, цитировали в новостях, а русскоязычный вариант газеты Art Newspaper напечатал мой более подробный комментарий к английской публикации, отличавшейся некоторой вполне понятной поверхностностью. Англичан все эти «русские дела» интересовали только в связи с музеем Тейт Модерн и похвальной оценкой портрета, высказанной директором Национальной портретной галереи [168].

Но несравнимо большее значение имел материал, появившийся в крупнейшей голландской газете De Telegraaf 20 апреля 2019 года [169]. Статья представляла собой краткое изложение истории и запись беседы с владельцем картины Филипом ван ден Хурком. К счастью, он занял вполне нейтральную позицию, охарактеризовав случившееся с ним как «удивительное приключение». Продемонстрировав умение «держать удар», он, тем не менее, решил обратиться к видному голландскому специалисту в области изучения русского авангарда, куратору русского отдела музея в Эйндховене Виллему Яну Рендерсу (Willem Jan Renders) с просьбой разобраться в существе вопроса и вынести независимое суждение. Разумеется, я предоставил в полное распоряжение «ревизора» весь свой архив, все наработки и соображения, попросив взамен совсем немного. Хорошие фотографии тыльной стороны картины и копии всех экспертных бумаг, сопровождающих полотно. Все же фотографии, входившие в рекламный предпродажный буклет, были не совсем качественными. Мой запрос был удовлетворен без всяких проволочек, полностью подтвердив выводы, сделанные в заключительных частях прочитанной вами книги. Ниже, рискуя надоесть, я привожу фотографии, полученные мной из Голландии непосредственно от владельца картины.

Подпись «Малевича»

Инвентарные номера Ленкомиссионторга на обороте картины

Что касается экспертиз Елены Баснер, полученных 14 мая 2019 года из Голландии, то мы видим фотокопию того же недатированного машинописного документа, что я приводил в начале этой книги, описывая события 2008 года. И видим его свободный перевод на французский язык, выполненный неизвестным человеком в январе 1998 года и отправленный кому-то по факсу. На мой взгляд, этот перевод должен был сопровождать коммерческую сделку. Очевидно, это была продажа картины покупателю, не знающему русского языка и предпочитающему «галльское наречие». Филип ван дер Хурк или Доротея Альтенбург? С учетом поставленных мной целей это не имеет никакого значения.

Копия французского перевода «экспертизы» доктора Елены Баснер, отправленная неустановленным лицом по факсу 13 января 1998 года. С. 1–2

Копия недатированной машинописной «экспертизы», подписанной доктором Еленой Баснер.

Получена от нынешнего владельца картины из Голландии. С. 1–2

Перевод, в отличие от оригинала, не подписан, что делает осведомленность о нем доктора Баснер маловероятной. Однако он неопровержимо свидетельствует, что «мнение» российского ученого было документально оформлено ранее 13 января 1998 года.

Полученные 14 мая 2019 года из Голландии документы, подписанные доктором Наковым, представляют собой те же самые бумаги, что я привел в начале этой книги, описывая события 2008 года. Только качество «голландских» копий значительно выше, чем таковое в экземплярах, полученных мной более десяти лет тому назад. Они легко читаются и датируются, исходя из обстоятельств, в них изложенных. Первое — апрелем 1995 года. Второе — концом 1995 года.

Обращает на себя внимание, что в экспертизе доктор Наков ссылается на рентгенографическое исследование, подтверждающее авторство Малевича. В публикации газеты Guardian французский ученый утверждает, что рентгенограммы, напротив, заставили его усомниться в принадлежности картины кисти Малевича: «I developed certain doubts about the portrait, especially after I saw the X-ray of it» [170].

По прошествии нескольких месяцев, насколько мне известно, доктор Наков заявил заинтересованному лицу, что вообще никогда не видел рентгенограмм портрета Яковлевой и не занимался изучением картины. Остается неясным, каким же образом полотно оказалось на страницах каталога-резоне. Оставим все эти разночтения на его совести. В конце концов, мне они только на пользу, поскольку подчеркивают полную методологическую несостоятельность некоторых экспертов. Тем более, что, невзирая на частности, доктор Наков согласился с убедительностью предоставленных мной доказательств авторства Марии Джагуповой.

Помимо сведений из Голландии я получил пространное письмо Александры Семеновны Шатских, также соглашающейся с переменой имени художника в случае с портретом Яковлевой. Она внесла существенные коррективы в мое первоначальное видение ситуации, написав, что автором текста о картине в каталоге московской выставки «Казимир Малевич. Не только „Черный квадрат“» была не она, а совершенно другой человек. Может быть, мне следовало бы переписать отдельные фрагменты и смягчить оценки, но я очень хотел по возможности воспроизвести диалектику расследования. Дать его картину в различных временных срезах и обстоятельствах. Чрезвычайно важным для меня явилось ее суждение, что выставленный в ГРМ как работа Малевича «портрет Лепорской» является «автопортретом» художницы.