Андрей Васильев - Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Однако каким-то непонятным образом она оказалась в коммерческой галерее. Теперь это можно доказать документально с опорой на неопровержимые свидетельства. В этом месте мне следовало бы выразить уверенность, что новое руководство Союза Художников Санкт-Петербурга наконец разберется с судьбой формально принадлежащих ему культурных ценностей, но, честно говоря, надежды на такой исход у меня нет. Найти виноватых и соучастников теперь уже вряд ли возможно. Чего не скажешь о картинах. Думаю, что их мы найдем.

Вот сама картина, купленная мной в 2020 году.

А это подготовительный рисунок к ней, хранящийся в ЦГАЛИ в фонде Марии Джагуповой (ЦГАЛИ. Ф. 173. Оп. 1. Д. 82. Л. 29).

Воодушевленный своими изысканиями, я собрался с духом и позвонил в Париж доктору Андрею Накову. Оказалось, что он меня помнит, хотя встреча наша много лет назад была единственной и мимолетной. Кроме того, выяснилось, что он внимательно следит за публикациями о Джагуповой.

— Андрей Борисович, есть у вас возражения против моих выводов? Ошибся я в чем-нибудь важном и принципиальном?

— Нет. Возражений нет.

— Так это были фальшивки?

— Нет. Это были ошибки…

Ошибки… Фальшивки… Какая по большому счету разница. Лишь бы работа над ними принесла свои плоды.

Заметки на полях судебного протокола

На первом заседании суда по так называемому «делу Баснер» 11 февраля 2015 г. выступал Васильев. Говорил долго. Мне, подробно беседовавшему сначала с Васильевым (http://www.online812.ru/2014/12/26/017/), а потом и с Баснер (http://www. online812.ru/2015/01/26/009/, http://www.online812.ru/2015/02/06/007/), заседание не принесло новой информации. Но хотя новых фактов и не было, очевидный интерес его выступление представляет с точки зрения той тактики, которую Васильев избрал. Эта тактика выявилась полностью.

Изменениям подверглась и репутация г-на Васильева, судя по всему его поведению старавшегося выглядеть респектабельно. И без того сильно подмоченная (за собственную ошибку при покупке картины, оказавшейся подделкой, коллекционер решил наказать искусствоведа Баснер, которая ошиблась точно так же, как и он сам), теперь репутация рухнула окончательно и бесповоротно, а респектабельность слетела, оказавшись маской. Поскольку на суде адвокат Васильева ходатайствовал об аресте имущества Баснер в качестве обеспечительной меры, а Васильев не возразил, то вряд ли кто-то будет иметь с ним дело после таких поступков.

Васильев. Тактика ближнего боя

Уже в беседе с Васильевым мне стало понятно, что у него, как и у следствия, нет доказательства основного обвинения — заведомого умысла Баснер на мошенничество, когда она сообщила Шумакову, что картина Б. Григорьева «Парижское кафе» подлинная. Следствие же утверждает и монотонно это повторяет, что будто бы Баснер знала изначально, что Аронсон принес ей подделку, а потом организовала продажу этой подделки Васильеву. Кроме голословного утверждения Васильева и следователей из Следственного комитета (СК), что Баснер знала о том, что продает подделку, следствие не располагает никакими доказательствами. Сама Баснер признает за собой только ошибку. Но при таком подходе можно обвинить кого угодно и в чем угодно.

Чтобы подпереть это шаткое и разваливающееся обвинение, утверждается следующее: оригинал «Парижского кафе» Б. Григорьева хранится в запасниках ГРМ, поступил в 1983 г. в составе части коллекции Окунева, а Баснер входила в состав комиссии, которая принимала в дар для Русского музея часть коллекции профессора Окунева. Поэтому Баснер помнила в 2009 г. внешний вид картины, ее изображение и место хранения.

Баснер же утверждает, что за 26 лет забыла, что эта темпера находится в ГРМ, а подумала, что она из коллекции Тимофеева. При этом техническая экспертиза арестованного при обыске компьютера Баснер показала, что фотография оригинала картины Б. Григорьева из ГРМ, сделанная в ГРМ 15 апреля 2009 г., была загружена в компьютер Баснер с USB-флеш-накопителя только в 2011 г. То есть уже после того, как Васильев предъявил свои претензии.

Естественно, Васильеву нужно, чтобы Баснер видела эту фотографию в апреле 2009 г., за три месяца до прихода к Баснер Аронсона, тогда весь детективный пазл удачно складывается. И Васильев об этой своей версии сказал мне, когда я брал у него интервью. То есть Васильев утверждает, что Баснер 26 лет хранила в памяти изображение картины Григорьева и место ее хранения.

Было понятно, что Васильеву очень бы хотелось, чтобы такое доказательство было. Но его нет. Фактами такая версия не подкреплена. Конечно, можно предположить, как это сделал Васильев, что у Баснер мог быть в 2009 г. другой компьютер, который — как сказал я — она потом бросила в Фонтанку. Но какой тогда смысл в аресте компьютера и его технической экспертизе в СК, если можно чего-то нафантазировать, что выгодно Васильеву и следствию?

В итоге доказательств того, что Баснер совершила преступление в виде мошенничества, нет вообще, а принцип презумпции невиновности, при котором следствие должно добыть доказательства вины, а не Баснер доказывать свою невиновность, как-то забылся.

Иными словами, предлагаемые обстоятельства для А. Васильева и для СК были трудными. Отсюда тактика на суде: повторять голословные утверждения и сообщать суду побольше информации, которая к делу отношения вообще не имеет, но Баснер вроде бы компрометирует. Помощь оказывают и некоторые отечественные СМИ.

Василиса сечет фишку

Особо стоит выделить отчет о суде на НТВ. Корреспондент программы «Чрезвычайное происшествие» Василиса Казакова появилась в кадре, плотоядно улыбаясь. В зале суда корреспондент увидела «творческую богему культурной столицы» (значение слова «богема» юная Василиса узнать еще не успела), потом соврала, что Баснер «подписалась под тем, что это (темпера Б. Григорьева. — М. З.) подлинник» (Баснер на самом деле высказала мнение устно). Также Василиса наврала, будто Баснер призналась в том, что сделала «экспертизу этого полотна» — на самом деле Баснер высказала мнение, и если Василиса не понимает разницу, то ей еще рано делать репортажи. «Следователи собрали достаточно доказательств того, что Баснер не просто ошиблась, она имела свой процент от сделки, от продажи копии и отлично знала, что настоящий шедевр хранится в Русском музее», — сказала затем Василиса. Неточности здесь смешаны с враньем.