Сергей Носов - Книга о Петербурге

А он бы еще столицу Российской Федерации со всеми ее министерствами решил перенести из Москвы в Шэнбидэбао, — что бы мы об этом подумали?

Вполне допускаю, что в будущем подобные названия городов на шестидесятой широте нам покажутся вполне естественными, но пока еще мы к этому не привыкли.

Так ведь на русское ухо в начале XVIII столетия название Санкт-Петербург было тем же, что для нас Шэнбидэбао!

Узнавали московиты и в Москве, и в Твери, и в Воронеже, что где-то там, на краю света, в болотах, появился какой-то Шэнби… прошу прощения, Санктпитербурх — и не выговорить, и не запомнить.

Конечно, называя так крепость, а потом и весь город, Петр посылал сигнал не на Восток, а на Запад. Но и в Европе должны были бы призадуматься тоже. Что это за чудо там получается? В Европе города называли несколько по-иному.

Корень «бург» не предполагал святоозначающего префикса (Сент-, Сан-, Санкт-, Санкти-), — да и откуда же взяться префиксу этому, если с «бургом» обычно сочеталось обозначение особенности местопребывания? — Штрассбург ( нем. Straßburg) — «крепость у дороги», Зальцбург ( нем. Salzburg ) — «соляная крепость», Регенсбург ( нем . Regensburg) — «крепость на Регане»… Если брали приставку, означающую святость (Сент-, Сан-, Санкт-, Санкти-), то непосредственно за ней следовало имя святого — без всяких «бурхов» и «бургов», равно как и «фуртов», «бриджей» и тому подобного. Примеров множество: Сент-Джон, Сан-Себастьян, Санкт-Галлен… По этому принципу крепость (и город) должны были бы называть не Санкт-Питер-Бурх (сам Петр это название легко варьировал), но, получается, Санкт-Питер, а лучше (латынь так латынь): Санкти-Петри, — впрочем, крепость с таким названием уже есть в Испании.

Петр дал название городу с той же дерзостью, с какой основал его на этих «топких берегах». Латинское Санкт- приставил к выраженному на голландский манер значению «Петр-крепость», получилось Санкт-Питербурх . Онемеченная форма Санкт-Петербург обрела устойчивость лишь в конце жизни Петра — до того произносили и писали как бог на душу положит. Даже когда двор сюда переехал и город стал столицей по определению, все еще не было полной ясности, как надо правильно именовать «сей новосозданный град». Разумеется, с ростом числа приезжих (а иных здесь и не было) сумятица в произнесении столь заковыристого для русского уха топонима только усиливалась — особенно в быту, в повседневной жизни, но, надо полагать, далеко не весь репертуар названий этого города отразился в дошедших до нас документах.

Что до последних, замечает Е. В. Анисимов: «В документах петровской поры он называется и Петрополем, и Питерполом, и S. Петрополисом». Историк приводит бытовавшие варианты названия: «Санкт-Питербург, Санкт-Петербурк, С. Петерзбург, Санкт-Петер-Бурх, Санкт-Питер-Бурх, Санктпитербурх, Санктпетербург, Санктъпетербург, Питербурх».

А что сам Петр? Как он сам называл свой «парадиз»? (И кстати, да, вопрос в сторону: помимо иных доброславных причин, не потому ли в письмах к Меншикову так часто проскакивает «парадиз», что это слово самому Петру дается проще, натуральнее, чем полное имя города?) Так вот, Петр Великий в целом предпочитал форму Санкт-Питербурх, но, как замечает в связи с этим Е. В. Анисимов, есть у него и такое в письмах: St. Питербурх, St. Питеръбурх, Sрбурх. «В то время не задумывались о написании топонимов», — меланхолично добавляет историк.

Еще весной 1991 года ленинградцы в подавляющем своем большинстве полагали, что название Петербург — это в честь Петра I. Точнее будет сказать, мало кто вообще задумывался об этих материях. Санкт-Петербург — далекое прошлое, и вроде бы с ним все ясно: ушло так ушло. Все знали, что ответ на вопрос, кто основал Петербург, — в самом названии города, и этого было вполне достаточно.

Незадолго до опроса 12 июня, приуроченного к выборам президента и мэра, ленинградцам объяснили две вещи. 1. Смена названия города, если и произойдет, будет не переименованием, но возвращением городу его исторического имени. 2. Город был назван Санкт-Петербургом по имени апостола Петра, а не царя Петра, основавшего город.

Последняя новость произвела впечатление.

Вопрос, однако, не простой. С именем Петра I название города ассоциировалось уже в XVIII веке и даже при жизни самого основателя. Санкт-Петербургу немногим более сорока лет было, а Богданов, его первый историк, уже двояко трактовал название крепости, давшей имя всему городу. С одной стороны, сказано, что: «Его Величество… благоизволил… заложить Крепость во Имя Тезоименитаго своего ангела, Святаго Первоверховнаго Апостола Петра…»; с другой стороны: «…оная Крепость Санктпетербургская, наименованная во имя Блаженныя и Вечнодостойныя Памяти Петра Великаго, Отца Отечествия, Императора и Самодержца Всероссийскаго… ныне благополучно стоит и мирно пребывает». Заметим, что во втором случае «во имя» со строчной буквы (речь о человеке), тогда как в первом — с прописной: «во Имя» (речь о святом). Точно так же парадиз Петра Великого — слишком далек от небесного рая, у врат которого стоит с ключами первоверховный апостол Петр. Да, разница есть.

И пушкинский «град Петров» — пример обмирщения небесного имени города, да и «Петроград», как есть в «Медном всаднике», обязан именем своим Петру I, человеку грешному, не святому. Тяжба у героя пушкинской поэмы — с этим Петром, отнюдь не с небом. К небесному покровителю у «бедного Евгения» претензий нет. Он и не вспоминает о нем. А знает ли вообще об этом покровительстве Евгений? «Кумир на бронзовом коне» — вот кто здесь очевиден.

В сознании ли общественном, в бессознательном ли коллективном — имя Петербург обречено на связь с основателем города.

При этом «Санкт-» в «Санкт-Петербурге» на ситуацию мало влияет.

Кому-то могут показаться возможными компромиссные отношения: да, город святого Петра, но святой Петр в названии города представлен опосредованно — именем своего земного представителя — Петра I. То есть — город назван в честь Петра I, но во имя святого Петра.

А для кого-то «Санкт-Петербург» готов и вовсе раздвоиться: один Петербург в честь одного Петра, другой — во имя другого Петра. Есть здешний, дольний Петербург, а есть нездешний, горний Петербург, небесный. И этот небесный святой Петербург покровительствует здешнему, грешному, земному Петербургу, подобно тому как апостол Петр покровительствовал своему земному грешному тезке.

О названии еще поговорим. От этого никуда не уйти.

Все-таки с названием этого города странные вещи случались.

Есть у меня гипотеза, даже не гипотеза, а еретическое предположение одно, — спорное, признаю, — сам не знаю, как к нему относиться; поговорим. Но попозже.